Русская история. Том 2

Но в участии Панина, как «усмирителя» пугачевщины, была еще одна сторона, если так можно выразиться, символическая. Панин был главой будировавшего из-за недостатков екатерининского монархизма дворянства. В донесениях московского главнокомандующего Волконского — это «большой болтун», а в письмах самой Екатерины — «первый враль и мне персональный оскорбитель». Что оскорбитель и оскорбляемая сошлись теперь за общим делом, это было глубоко знаменательно. Комиссия 1767 года едва не поссорила Екатерину и ее дворянство, пугачевщина опять их сблизила, и на этот раз неразрывно. Этот новый и прочный мир нашел себе и еще более яркое символическое выражение, нежели назначение Панина главнокомандующим против Пугачева. Когда зашла речь об организации на местах дворянского ополчения для борьбы с пугачевщиной, Екатерина, по дворцовым имениям Казанской губернии местная землевладелица, приняла живое участие в деле, и в письме, которым сопровождалось ее пожертвование на «милицию», назвала себя казанской «помещицей». Нужно видеть, какой взрыв холопского умиления вызвало это маленькое слово в сердцах казанских дворян, чувствовавших себя такими жалкими и покинутыми перед лицом надвигавшейся пугачевщины. — «Что ты с нами делаешь? — вопияли дворяне в ответном письме. — В трех частях света владычество имеющая, славимая в концах земных, честь царей, украшение корон, из боголепия величества своего, из сияния славы своея снисходишь, и именуешься нашею казанскою помещицей! О радости для нас неизглаголанной, о щастия для нас не окончаемаго! Се прямо путь к сердцам нашим!» Перед чрезвычайно демократической практикой мужицкого бунта где уж тут было хлопотать о «доведении до конца» аристократического монархизма «Духа законов»…

Централизация крепостного режима

Административные уроки пугачевщины: умножение местных правительств, наместники ♦ Центральная полицейская диктатура; Потемкин; особенности его фавора, его военные реформы; его церковная и социальная политика ♦ Отношение к Потемкину екатерининского дворянства; характеристика нового режима у кн. Щербатова ♦ Вырождение потемкинского режима; Зубов ♦ Павел Петрович как продолжатель Потемкина и Зубова; безграничное расширение полицейской диктатуры ♦ Крестьянская политика Павла; история указа о трехдневной барщине ♦ Павловская демагогия; «желтый ящик»; льготы общественным низам; Павел и раскольники, Павел и дворянство ♦ Патологические черты павловского режима; неизбежность катастрофы