Русская история

Вся среда, окружавшая Петра, при разнообразии деятельности отличалась, как мы уже заметили, разнообразием характеров и взглядов. В то время как одни руководились личными стремлениями и заботами исключительно о своей карьере (иностранцы), другие жили более широкими интересами, имели определенные взгляды на служебную деятельность (Меншиков и князь Яков Долгорукий в этом отношении резко противоположны во взглядах на самую реформу, деятелями которой они были). Далеко не все относились одинаково к тому, что совершалось на их глазах и их же трудами; в то время как Борис Шереметьев душою предан был культурной реформе и, помимо настояний Петра, сам стремился к западноевропейскому образованию, Голицыны были поклонниками староотеческих преданий и не одобряли ни слепого поклонения Западу, ни близкого общения с иностранцами.

Однако авторитет могучего государя, привычка к долгому совместному служебному и житейскому общению, привычка к новым формам государственной жизни и деятельности соединили всю эту разноплеменную и разнохарактерную дружину Петра в плотный однородный круг практических государственных дельцов. Не во всем понимая и разделяя планы Петра, его дружина вела, однако, государство по пути реформы и после смерти реформатора-государя. Если в частностях постановления Петра и нарушались, если его предначертания исполнялись не вполне, все же «птенцы» Петра не допустили реакции и обратного превращения Российской империи в Московское государство.

Все перечисленные нами люди действовали на широкой государственной арене, стояли над обществом. В самом обществе, в разных его слоях, находились люди, преклонявшиеся перед Петром и пред его реформой, и таких людей было немало. Необычайное распространение в обществе XVIII века дифирамбов личности и делам Петра, составленных современниками реформы, свидетельствует о том, что сочувствие Петру очень сильно среди более или менее образованных русских людей. У некоторых это сочувствие было вполне сознательно и явилось следствием того. Что сами эти люди своим умственным развитием были обязаны тем новым условиям жизни, какие создал Петр. Таков был, например, Василий Никитич Татищев, администратор, географ-историк, даже философ, один из первых серьезно образованных людей на Руси, теперь известный более по своей истории России и другим сочинениям ученого и публицистического характера. Таков был и зажиточный крестьянин подмосковного села Покровского Иван Посошков, сперва хромавший раскольничьим недугом и недовольный Петром, а затем поклонник и Петра, и реформы. В своих литературных трудах (главный – «Книга о скудости и богатстве») наблюдательный и умный мужик, с одной стороны, является апологетом Петра, с другой стороны – желающим по мере сил помочь и правительству, и обществу своим практическим советом по разным вопросам общественной жизни. Такие личности, как Татищев и Посошков, действуя в совершенно различных сферах общества, выполняли одно и то же назначение: они являлись хранителями новых начал общественной жизни, получивших силу с Петром; они своими трудами, речами и жизнью распространяли эти начала среди косной и недоверчивой массы и, увлекая многих за собой, были действительными сотрудниками Петра.

Хотя и достаточно было у Петра таких сотрудников, однако они оставались в меньшинстве перед косною массою народа. В конце уже царствования Петра Посошков с грустью замечал, что «видим мы все, как Великий наш монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам-десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?» Если дело Петра не пропало с кончиной его, а стало жить в истории, то причина этого не в непосредственном сочувствии общества, а в полном соответствии реформы с вековыми задачами и потребностями нации.

Семейные отношения Петра

Приведенные слова Посошкова до некоторой степени можно приложить и к семейной жизни Петра; Великий монарх не встречал полного сочувствия себе и в семейном кругу. Мы видели, что в молодости поведение и разница взглядов далеко отвели его от первой жены – Евдокии Феодоровны. Он нашел себе другую привязанность и дошел до открытого разрыва с родней жены – Лопухиными. По возвращении из-за границы он – в 1698 году – постриг свою жену, открыто ему не сочувствовавшую. С тех пор она жила в Суздальском Покровском монастыре под именем Елены, но далека была от верности вынужденным обетам монашества.