Русская канарейка. Блудный сын

Давно он не получал такого удовольствия от простой поездки в собственной машине. Да и Верхнюю Галилею очень любил; а сейчас, на исходе августа, эти оливы с их мощными стволами, так напоминающими изборожденных морщинами стариков, с плавким живым серебром волнующихся крон – они столько говорят памяти и душе.

Сюда они приехали с Магдой сразу после свадьбы – на маленькую частную ферму: три коровки, две козочки, маленький птичник, изнурительный труд на жаре… Выудили объявление в газете: бездетная семья сдает комнату любителям сельского отдыха. Весь их «отдых» заключался, само собой, в огромной кровати с такой разговорчивой периной, что до сих пор странно, как трудяги-хозяева, наломавшись за день, не выперли их за эти скрипучие всенощные. Даже наоборот: хозяйка – конопатая «румынка» из-под Бухареста – каждое утро вносила к ним в комнату букетик каких-то желтых цветов. Входила без стука, кралась на цыпочках к голубой вазе на столе и говорила: «Шшш! Занимайтесь своим делом, я не смотрю!»

Было это за два месяца до его плена. Магда была черноволоса, смугла и тонка, как тетива лука; гнулась в любую сторону – хоть в цирке выступай. Да все наше «свадебное путешествие», подумал Натан с улыбкой, собственно, и было – цирковой акробатикой.

От Рош-Пины, очаровательного старого городка, заложенного лет сто пятьдесят назад выходцами из Румынии, Натан повернул на Цфат и стал подниматься по горной сосновой дороге, притормаживая на слишком крутых виражах. Где-то на середине подъема, снизив скорость (въезд под еле заметным указателем легко было прозевать), свернул направо, въехал в аллею, всю испятнанную оранжевым солнцем, и, дождавшись, когда из будки покажется охранник, назвал имя Зары и получил пропуск в рай.

А это был подлинный рай – вся сбегающая по горе территория пятизвездочного спа-отеля, больше похожего на богатую ферму где-нибудь под Экс-ан-Провансом. Хозяйство и вправду было богатым: обширные угодья на склонах, пасека, коровник, конюшня, парники и фруктовые сады…

В аллеях бродили вздорные павлины, так и расстилая вам под ноги свои несусветные глазастые хвосты; тропинки перебегали ежи и лисицы, косули сторожко стояли в двух шагах за деревьями, а птичий гомон и клекот, и писк, и пересвирк вышивали над головой такой пестро-золотистый гобелен, что странно было – как сквозь него может быть так ясно виден пушистый самолетный хвост.

Несмотря на пресловутые пять звезд, никто тут не заботился о показушном глянце: густая трава вокруг олив была усыпана сморщенными черными плодами, пруд с четырьмя ленивыми лебедями окружен прорванной в двух местах сеткой, легкий запашок коровьего навоза вплетался в буйный запах трав и цветов, старые каменистые дорожки петляли меж двухэтажных коттеджей, а главный корпус – попросту могучее старое шале, расширенное, благоустроенное и обстроенное со всех боков галереями и террасами, – расселся на горе раскидисто и по-хозяйски основательно.

Оставив машину на стоянке, окруженной высокими кустами красного и белого гибискуса, Натан пересек деревенский дворик с пятью оливами и вошел в просторный каменный холл, где кресла, буфеты, столы и диваны были прикуплены в разные годы на разных антикварных аукционах. Прокопченная утроба старого камина даже летом хранила седоватый пепел сосновых дров, витражные двери вели в застекленную оранжерею с журчащим водоемом и огромным мерно вздыхающим аквариумом…

Среди белых фигур в махровых халатах и тапочках на босу ногу ты ощущал себя как-то слишком, ненужно одетым. Телефоны и прочая тревожность отменялись уже на входе, о чем предупреждала табличка, на которой перечеркнутый крест-накрест черный мобильник походил на какого-то противного жука.

Это было ужасающе дорогое место.

Мы выбрали для нее правильную должность на правильной горке, вновь удовлетворенно отметил Натан. До конца дней она будет слышать только спокойные голоса и журчание воды и вдыхать запах ароматических масел и дорогого полироля, которым натирают красное дерево этой изумительной мебели.

Резная деревянная лестница того же красного дерева вела из холла вниз, на лечебный этаж – к бассейну, саунам и ваннам.

Он спустился, прошел мимо магазина возмутительно дорогих сувениров и косметики, миновал несколько процедурных кабинетов и осторожно постучал в последнюю дверь. Зара должна была его ждать; она его и ждала.

– Не вставай! – воскликнул он, ускоряя шаги и протягивая руки навстречу.

Но Зара уже подтянула к себе палку, уже поднялась и вышла из-за стола. Они обнялись. Оглядели друг друга и снова обнялись.

– Я лишил тебя обеда? – спросил он. – Хочешь, поедем пообедаем где-нибудь в Рош-Пине? В «Джауни» готовят отличные стейки…

– Брось, – сказала она, – оставь эти ресторанные глупости. Тебе давно пора отказаться от красного мяса. Сейчас нам принесут чай, сухофрукты и орешки – вот что должны есть два старика, вроде нас.