Русская канарейка. Голос

— Ни в коем случае. Буду вынужден вас задушить, — так же приветливо отозвался Леон.

Она зачарованно и в то же время озадаченно следила по его губам за каждым словом.

— Ну… ладно, придется оздоровлять атмосферу. — И, слегка закинув голову, короткими выдохами вытолкнула из горла отрывистый смех. Смех был странным: глуховатым, удивленным, отчужденным от ее лица. Но совершенно непритворным. — Мне тогда ужасно захотелось вас поснимать: таинственный шейх из «Тыщи-одной-ночи». И руки выразительные: ваш кулак на краю стола сжимался и разжимался, как пульсирующее сердце. Если снимать через этот кулак, то смысл снимка… ну, неважно. А голова была обрита наголо. Изысканный декадентский череп идеальной формы. Я еще подумала: он так лысину нивелирует. А вам, оказывается, волосы очень даже идут. Нет, честно!

Мг-м… Что мы имеем? Феноменальную наблюдательность. Все подмечено: кто как смотрит, кто где сидит, кто во что одет, форма черепа, беспокойная рука как деталь образа… Ай да золушка, ай да кухонная замарашка! Неясно только, зачем все это выкладывать «объекту» от чистого сердца.

Официант принес кофе и на блюдце рогалик, который девушка схватила еще до того, как блюдце коснулось стола, и мгновенно жадно запихнула за щеку.

— Просто, по совпадению, — продолжала она с полным до неприличия ртом, — в тот же день я проходила мимо театральной тумбы и увидела афишу с вашим портретом. Какой-то музыкальный классический пафос, да?.. У меня отличная память на лица! Я их столько наснимала в своей жизни. А имена — тут стоп машина. Имена — не очень. Но Леон ведь? Правильно?

— Правильно, — помедлив, произнес он. И очень приятно ей улыбнулся.

Тут произошло следующее: она кивнула на огрызок его рогалика и спросила:

— Вы будете доедать?

— Н-нет, — озадаченно сказал он.

— Я доем тогда, о’кей?

Схватила и слопала.

— Вам заказать что-нибудь поплотнее? — спросил он, с интересом ее разглядывая.

— Неудобно вас разорять, — с сомнением проговорила она. — Понимаете, торчу на пляже, караулю паром. Боюсь пропустить — вдруг знакомых увижу. Мне нужно в Краби. Осточертело здесь до ужаса. А башлей ни копья, причем давно. Так что полтора дня я не ела. — И встрепенулась: — Могу вернуться к Диле, конечно. Я у нее в бунгало живу, в деревне. Дила накормит, она страшно добрая, но…

Леон подозвал официанта и заказал суп «том-кха», который и сам любил, — легкий и в то же время сытный. Вряд ли ей стоило наедаться после длинного поста. А он видел, что голодна она всерьез — по тому, как глотала.

— Выпьете что-нибудь?

— Вы такой щедрый! Спасибо, не надо. Я, когда выпиваю, стервенею. Ну, обижаюсь, ищу оскорблений, в драку лезу… Я лечилась: наркотики, знаете? Но сейчас полный порядок и ни гугу. Нет, выпиваю, само собой, — я много работала в барах по всему свету, так что… Но не сейчас. Мне сейчас интересно с вами поговорить. А то упьюсь и буду валяться кучей! — Она опять хохотнула, будто удивилась собственному смеху и тому, что может выкинуть, сама за себя не ручаясь.

Так… Интересная у нас получается встреча, милая барышня. Что ж, бывают и совпадения. Почему бы девице, летом подрабатывающей в венском ресторане, спустя несколько месяцев не оказаться здесь, на острове? Почему бы ей и не быть фотографом? Судя по ее виду и вообще, по всему, она отчаянно мотается по миру. Есть такие любители вечной экспедиции в поисках пятого угла, обычно — люди невыносимые… Вполне возможная, дурацкая нечаянная встреча. Если бы не «Стаканчики».

Это было второе его появление в Таиланде, переполненном туристами, перенасыщенном запахами, изнемогающем от липкой пряной духоты. Даже себе Леон не признавался, что второй этот приезд вызван разочарованием и полным провалом первого набега: ничего не удалось ему нащупать. Все обстояло именно так, как и говорил Натан: никаких следов деятельности подставной фирмы Крушевича, переправлявшей оборудование Miracle Systems Ltd. из Бангкока в Иран. Да и самого Крушевича будто унес океанский прилив.