Русская канарейка. Трилогия в одном томе

– Это шпион! Он говорил со мной по-арабски! Он говорил по-арабски!!!

– Собака, собака! – в ответ кричал Умар. – Он все испортил! Кто дал ему ключ, йа амиль маштап[78], собака, мерзавец?! Кто дал ключ?!

А больше всех старался Абдалла, психопат-заика, кто и выдал Чедрику ключ «на минутку» (вернее, продал: за прощеный карточный долг). Он старался бить того по голове и в пах, чтоб поскорей отключился. Бил, исступленно вопя:

– Ну-ка, Джабир, вырви его вонючее нутро!!!

А тот, избиваемый сворой отборных молодцов, крякал, выл и качался – раненый медведь, – продолжая выстанывать свое безутешное: «Гюнтер, Гюнтер!» – вздымая над головой два пальца, испачканных в крови Леона; два пальца, победно расставленных буквой V…

10

В начале декабря, да еще ночью, на Кипре холодно и неприютно. Резкий наждачный ветер бренчит вывесками, скребет по кирпичной стене голыми ветками деревьев и гонит мусор по пустой сейчас улице Ледра, от автобусной станции до самого КПП.

Мало кто назвал бы это место привлекательным, хоть это и центр Никосии. Буферная зона между греческим и турецким Кипром, контролируемая войсками ООН, огорожена бетонными плитами, колючей проволокой, мешками с песком… Типовые будки и полосатый шлагбаум довершают угрюмое оформление некоего драматического действия, которое должно здесь произойти через считаные минуты; действия отнюдь не театрального, хотя на воротах «Ледра-Палас» даже присутствует двусмысленная вывеска «UN Exchange Point», что можно перевести как «ооновский пункт обмена».

Напряжение растет, ибо с обеих сторон – и с кипрской, и с турецкой – к КПП уже подъехали машины с дипномерами.

Все обговорено и размечено по минутам: в момент, когда поступит сигнал от длинного, как Паганель, и чем-то раздраженного чина миротворческой миссии ООН, произойдет обмен того на этого: сопровождающие должны вывести пленников в специально огражденное пространство – одного из турецкой зоны, другого – из греческой.

Оговорено и то, что к процедуре обмена не будет допущен ни один представитель прессы. Да собственно, и группы сопровождающих (они же принимающие) немногочисленны: с «французской», то есть греческой стороны КПП – двое мужчин в гражданском, а также доктор Набиль Азари и врач, пожилой, но жилистый, подбористый человек с чемоданчиком в руках. А то, что за их спинами чуть поодаль маячит меланхоличного вида чернобровый верзила с ямочками на гладко выбритых щеках, – так это просто некий ковровый коммерсант, личный друг доктора Азари и дальний родственник семьи того пленника, которого доставили из Бейрута. Коммерсант выглядит так, будто напросился поглазеть на процедурку, и в этом смысле, раздраженно думает невыспавшийся чин ооновской миссии, вообще непонятно, кто его пустил тут околачиваться, среди серьезных людей.

Человек восемь в форме миротворческих сил ООН, с передатчиками в ушах, прогуливаются вдоль бетонных блоков забора с греческой стороны, иногда перебрасываясь словами с солдатами в патрульном джипе.

Наконец, старший из «миротворцев» вытягивается, напряженно выслушивая кого-то невидимого в ухе, и машет рукой остальным, а те быстро растягиваются по периметру небольшой «сцены».

Несмотря на вполне исправные фонари, их желтый недостаточный свет довольно слабо освещает напряженное, тихое, стремительное действие. Практически одновременно из обоих выходов показываются: «французы», с двух сторон тесно приобнимающие невысокого плотного человека в теплом пальто и шерстяной, альпинистского вида шапочке с легкомысленным помпоном, и – навстречу им из противоположного выхода – выдавливается сплоченная группка молодых чернобородых мужчин, за которыми не сразу виден… не сразу видно… почему-то не сразу… эти колеса… что происходит?!

Происходит заминка, невнятица мгновенных судорожных движений «французской стороны». Генерала Бахрама Махдави резко тормозят те двое, что предупредительно приобнимали его мгновение назад. Тогда один из «турецкой группы» выкатывает перед собой инвалидное кресло, где в тренировочном костюме (в такую холодрыгу!) сидит… подросток с невероятно буйной гривой длиннейших кудрей, с повязкой на глазах…

На две-три секунды обе группы застывают, как для исторического снимка. Вот вперед ринулся доктор Азари, потрясая руками и от волнения крича на арабском:

– Что за повязка?! Снимите ему с глаз повязку!

И, вдруг все поняв, замирает, беспомощно повторяя:

– Вы обещали! Вы дали слово! Это бесчестно! Это кровавое зло!!!

Оглянувшись, он нервно переходит на английский:

– Остановите генерала! Не передавайте им генерала!