Русская книга

Нормально поговорить с женщиной из рода святого Ильи Муромца мне так и не удалось. Было видно, что все эти визиты смертельно ей надоели. Она продемонстрировала мне портрет того самого крепыша, который повесил на ворота обидчику якорь, пересказала несколько баек о своих предках и понемногу начала прощаться. За последние годы женщина выучила весь этот репертуар наизусть.

Снаружи подростки все еще возились со своим мотоциклом. Иван и Антон. Двадцать восьмое поколение потомков святого богатыря.

Я попробовал им улыбнуться:

– Пока, Гущины!

– А мы не Гущины!

Я повернулся к их маме: как не Гущины? Женщина смущенно махнула рукой.

– Ну да. У них фамилия другая. Это ведь до замужества я была Гущиной. А как замуж вышла – фамилию сменила. Настоящих Гущиных на свете больше нет. Кончился богатырский род.

Подумала и добавила:

– Может, оно и к лучшему.

Брести назад, к автостраде, было долго и скучно. Солнце пекло вовсю, и, может быть от этого, привычная картина русского прошлого начинала противно двоиться. Вот древний и славный город Муром. Когда-то в нем правили мудрые князья, а границы его защищали отважные воители. Но почему от этого города не дошло вообще ничего, а археологи не в состоянии отыскать под фундаментами местных пятиэтажек хоть что-то, кроме следов деревушки с финским населением? Стоит приглядеться, и муромские князья оказываются литературной фикцией, а богатырь, место рождения которого отмечено официальной мемориальной доской, – выдумкой краеведов от силы столетней давности.

Что-то не так с моей страной. Где-то в самом фундаменте спрятана трещина, но где – никто не знает. Все эти «умом Россию не понять» и «загадочная русская душа» – это ведь об этом. Каждый русский чувствует эту трещину внутри собственной грудной клетки. Взять бы да спокойно разобраться с трещиной с самого начала. Да вот беда: никто не может отыскать это «самое начало».

Песнь пятая

1

Ранним ноябрьским утром 1236 года под стенами Рязани появились монгольские всадники. Армия Батыя была несметна, а сам хан надменен. От жителей города монголы требовали покорности и выплаты дани. Но те ответили гордо:

– Когда нас не станет, все ваше будет!

Каждый из рязанцев готов был умереть за родную землю. Тем более что требованиями одних только денег пришельцы не ограничились. Снедаемый похотью Батый пожелал, чтобы местные князья отдали ему на ложе своих жен и дочерей. Особенно ему хотелось жены благоверного князя Федора Рязанского – кто-то донес мерзкому кочевнику, что девушка «лепотою тела красна бе зело» и вообще – диво как хороша.

Молодой и бесстрашный князь только рассмеялся, блеснув белоснежной улыбкой:

– Ой, да не полезно нам, христианам, тебе, нечестивому царю, водить жен своих на блуд! Вот нас одолеешь – тогда и женами нашими владеть станешь!

Ответ привел Батыя в ярость. Вышедшего для переговоров князя он велел схватить и предать ужасной казни. Тот принял смерть, как и подобает герою: не издав ни единого стона. Его красавица-жена Евпраксия стояла на высокой стене и все видела. Чтобы не доставаться похотливому монгольскому животному, она бросилась со стены вниз и разбилась.

На этом переговоры были окончены – дальше начались сами боевые действия. Сперва горожане возрыдали громко о своем князе и его жене. Плач длился много часов подряд, а потом рязанское воинство выступило против врага и полегло все, до единого человека. В городе не осталось ни единой живой души – перебиты оказались даже новорожденные младенцы, и некому было оплакать павших. Пораженный отвагой рязанцев, Батый испуганно сказал, что лучше ему было и вовсе не ходить на Святую Русь.

Еще больше испуг Батыя увеличился после того, как в арьергард ему ударил отряд рязанского боярина Евпатия Коловрата. В момент разорения Рязани тот уезжал, а когда вернулся, то обнаружил, что город сожжен, а близкие Евпатия и его воинов мертвы. Забыв обо всем на свете, русский богатырь ринулся в бой. Когда затупился его меч, он продолжал рубить монголов их собственными саблями, а когда затупились и сабли, стал хватать за ноги тела мертвых врагов и уже ими продолжал наносить удары. Победить Евпатия удалось лишь после того, как хитроумные китайские инженеры из обслуги Батыя забросали богатыря гигантскими валунами, и эти груды камней до сих пор видны в окрестностях Рязани.