Русская книга

огрызается на него молодуха- продавщица. Ты што как няруски!

журит его коллега по работе. Так происходит потому, что белорусскоязычный слишком доступен, он не олимпиец, он не создал в обществе своего, пусть небольшого, морального большинства, элиты. Он наоборот стремится быть «ближе к народу&raquo.У прибалтов деревня неизменно остается национальной святыней лучших человеческих качеств. У нас она была обозвана деревней, колхозом и т.д. Крестьянин, едущий в город, осознавал свое «хамское» происхождение, отбрасывал его, и таким образом становился настоящим хамом в городе.Сменились времена, и нам уже не нужен человек, который что-то свое отбросил. Поэтому в поисках национального стереотипа порядочности мы, городские, поедем в деревню. В испохабленную предсе- дателями-паханами, разграбленную, отселенную, и все-таки еще живую. Возможно, мы зайдем не в каждую хату, но уцелевшие гнезда человечности найдем именно здесь. Не даром ведь так держались за деревню белорусские писатели всех времен. Правда, так и не добились они одного не создали из деревни святыню, моральный кодекс нации. Вслед за ними проигнорировала эту надежную почву под ногами и национальная оппозиция.«НЕ ЛЮБЛЮ НАРОД»Кстати, почему так произошло? Видимо, по той же причине социалистичности белорусского национализма.Наши писатели, за исключением, может быть, Максима Горецкого, не вывели героя порядочного человека через противопоставление его хаму. Так, как это сделал Булгаков в «Собачьем сердце&raquo.

Знаете, профессор, говорит пролетарская активистка Преображенскому, вас надо было бы арестовать!

А за что? з интересом спрашивает профессор.

Вы ненавистник пролетариата!

Да, я не люблю пролетариата, грустно соглашается Преображенский.Вот чего мы не находим в белорусской литературе. Она так и не сподобилась произнести эту сакраментальную фразу. Ее социалистические симпатии и стереотипы не позволяли. Но рано или поздно она вынуждена будет сделать это. Ибо если сегодня так называемый народ большинством голосов отказывается знать, куда идут деньги из госбюджета, и избирать себе начальство, нормальный человек не может не испытать это чувство: если народ это темнота, тогда да, я не люблю народ.Здесь, видимо, следует развести понятия. Народ это, конечно же, не стадо баранов. Это даже не население. Это не физическое, а моральное большинство, сообщество, суб’ект. Это вовсе не бессознательная масса. Народ, он ведь может и в леса пойти. А те, что «абы тихо», «как все», «не знаю, и знать не хочу» это даже не толпа. Это биосфера.Современная белорусская литература ищет именно эту тему противостояние нормального человека хаму. Пока никто не отваживается нарушить социальную девственность. Никто не зафиксирует это противостояние, заполнившее саму нашу жизнь сверх всякой меры.Признаться, сначала, не найдя выразительного и для всех приемлемого нормального человека в современной жизни и литературе, я даже подумывал смоделировать его. Но получился у меня банальный набор прописных истин, о которых все знают с детства. И тогда я понял, что нормального не следует типизировать. Ведь он не герой, в смысле героизма, и слишком индивидуален, чтобы делать из него типаж. Этим он и ценен, этим и нормален. Что до обобщения… Делай то, чему учила твоя мама, не забывай чистить зубы и произносить волшебное слово, работай профессионально, не приноси другим вреда и старайся не приносить забот. Просто будь нормальным, и все, Большего не скажешь. Типизации же требует как раз не-нормальный человек.Идея лучшего человека станет важнейшей для народа, когда народ устанет восхвалять безродного и ни на что не годного хама. Причем хама в себе самом. Никто ведь не обращается к врачу, чтобы тот «нашел» у него здоровье. Диагностируются болезни, а не норма.Со школы все знают стихотворение Янки Купалы «А хто там ^3дзе?» Своеобразное кредо белорусской нации, переведенное на 80 языков мира. Так вот, в этом стихотворении, при всей утвердительности последней строки: «Людзьм^3 звацца» не содержится Задачи и Выхода. (А что, мы и так не люди?) Чтобы действительно людьми зваться, сегодня нам нужно от чего-то отталкиваться. От того, что так плохо в нас и вокруг нас. Нам надо не утверждать себя такими, какие мы есть. Нам нужно вырывать из себя черты «совка», которые на глазах становятся нашими национальными чертами. Словно тот колтун, который сделали нам главным национальным отличием в XIX веке.

Между прочим, есть у Купалы и другое стихотворение. Написано оно тоже в начале века, на пару лет позже. Это также кредо. Вот оно:Хто ты гэтк^3?

Свой, тутэйшы.

Чаго хочаш?

Дол^3 лепшай.

Якой дол^3?Хлеба, сол^3.

А што болей?

Зямл^3, вол^3.

Дзе радз^3cся?

У сваёй вёсцы

Дзе хрысьц^3cся?

Пры дарожцы

Чым асьвенчан?

Кроcю, потам.

Чым быць хочаш?