Русская комедия

— Слабый вы аналитик, Геракл Зевсович, — снисходительно заметил Лука Самарыч. — В наше время родиться в зрелом возрасте есть прямой смысл. Судите сами. Насчет детсадов в Колдыбане туго. Домашние няни по карману только мэрам, рэкетирам да путанам. В дальнейшей жизни рядовому чаду тоже ничего не светит. Я уж не говорю про какие-нибудь МГУ или МВТУ; в наш областной колледж и то без мохнатой руки и без чемодана баксов не влезешь. Ну а где же рядовое чадо мохнатую руку и чемодан баксов возьмет? И так всю жизнь: никакого просвета, одна морока. Вот и выходит, что лучше сразу пятидесятилетним родиться. Прекрасный возраст для новорожденного! Ни тебе карьеры, ни блестящего будущего — ничего уже не надо. Только бы пенсию. Желательно по инвалидности, но еще лучше — по вредности производства, то есть как раз в пятьдесят лет. Этой самой вредности в Колдыбане — сколько хошь. Гарантировано каждому рядовому гражданину. Мило дело.

— Что такое вредность производства, я не знаю, а если с инвалидностью будут проблемы, обращайся ко мне. Враз устрою, одним махом. Что с правой руки, что с левой, — пообещал Геракл и тут же спохватился. — Ох, забыл: сеструха не велела драться. Якобы сейчас это считается некультурным. Неужели правда? Как тогда живете? Я, например, до тех пор пока меня к сонму богов не причислили, то есть пока был нормальным человеком, каждый день дрался. Прямо с утра. Если спозаранок кому-нибудь зубы не выбью или ребра не поломаю — завтракаю совершенно без аппетита. Но такое редко случалось. Обычно я по десять-двенадцать человек каждый день в реанимацию отправлял. Вот каким было наше время, которое потом историки и поэты назвали золотым веком цивилизованного человечества…

— Ну да ладно, — спохватился герой выбитых зубов и переломанных ребер. — Давай хвалиться насчет рождения. У меня это мероприятие было невероятно романтическим!

По словам легендарного эллина, его мамаша Алкмена, законная супруга царя Амфитриона, блистала дивной красотой. Так неосторожно блистала, что ослепила самого Зевса. Стал он ей в любовном ослеплении подарки мешками засылать: бриллианты, золото, платину. Не за просто так, конечно, а под гарантию успеха своих сексуальных домогательств. Однако Алкмена на такую честь не польстилась. Дескать, я другому отдана и буду век ему верна. Короче, обломилось Зевсу. Тогда он пошел на хитрость. Устроил так, что соседние племена увели у царя Амфитриона стадо — не то коров, не то свиней. Царь испытал припадок праведного гнева. «За Зевса, за свиней!» — вскричал он, потрясая мечом, и повел свои роты на войну. Ну а Зевс не растерялся — и шасть к прекрасной недотроге. Причем на сей раз по-хитрому: приняв образ Амфитриона. Все вышло о’кей. «Милый, — говорит Алкмена Зевсу, сочтя его за мужа, — ты уже управился с врагами? Как быстро! Теперь прошу управиться со мной. Только тут уж не торопись».

— И вот представь себе, волжский краб, — возбужденно заливался (а может быть, и заливал) Геракл, — родились у Алкмены враз два сына-близнеца: один от супруга, другой — от Зевса. Во чудеса были в наши времена в наших краях! Замри и ляг!

— Слов нет, я испытываю восторг и ликование по поводу описанных удивительных событий, — отвечал Лука Самарыч. — И все же вы как скептик не можете уяснить: что еле по плечу богам, то колдыбанцам по колено… Если прекрасная дочь Эллады сделала отцами враз двоих, то в моем зачатии участвовали в роли отцов не меньше ста истинных колдыбанцев. Причем не таясь, совершенно открыто, в обстановке энтузиазма и дружеского соревнования.

— Ты слышала, богиня Афина? — поднял очи к небу благородный эллин. — Теперь нам понятно, как было произведено это колдыбанское чудище. Самым извращенным способом.

— Фу, какой вы циник, — обиделось колдыбанское «чудище». — Я произведен самым естественным, общепринятым у нас способом. Открытым поименным голосованием. Между прочим, единогласно. Как в целом, так и с поправками. Всё чин чином. А протокол — даже с круглой печатью.

— Это разве естественно? — полубог был натурально ошарашен.

— Чему вы, собственно, удивляетесь? — пожал плечами колдыбанец. — В недавнюю советскую эпоху таким образом производились тысячи героев.

— Впрочем, я — герой нового типа, — продолжал он. — Поэтому при моем производстве было применено особое новшество. Отцом моим мог стать только тот, кто превзошел самого Зевса.

— Да, да. Зевс ведь превращался из бога в простого смертного. Это в общем-то раз плюнуть. А вот каждый из колдыбанцев при моем сотворении совершил несравнимо большее чудо. Из простого смертного стал богом. Нет, не потому, что швырял золотом и платиной. Эка жертва, если у тебя этих драгметаллов — что грязи в нашем микрорайоне.

— Каждый, кто хотел родить героя Самарской Луки, снимал с себя последнюю рубашку. Зачем? Чтобы поставить… бутылку. Хочешь быть отцом героя — гони на «Волжскую особую»! Ну а тогда — добро пожаловать, присоединяйся к коллективу…

Легенды, былины, а равно сказания утверждают, что после этих слов Геракл завопил: «О богиня Афина! Дай мне твои мозги, чтобы понять эту белиберду!»