Русская комедия

Короче, за спасибо Гераклу высший кайф, задаром, на халяву. Только одно условие: надо сделать сорок дев матерями в одну ночь. Чтобы, значит, потом на предмет дней рождения большой мороки не было. Не сорок раз в году именины устраивать, а враз отмучиться.

— Ну не придурок этот царь? Сделай ему за ночь то, что дивизия их женихов за год не сумела, — посетовал Геракл. — Признаюсь честно, мужики: я тогда заколдобился. «Сеструха! — кличу Афину. — Мне капут. Что делать будем?» Ну а сеструха-то у меня боевая. «Вперед! — командует. — Зевс не выдаст, дева не съест». И своим сверкающим копьем потрясает. Эх, думаю, нашел с кем советоваться. Она ведь, между нами, тоже пока дева, что с нее взять.

— Тебе, Афинушка, — говорю, — хорошо копьем махать. Оно у тебя железное. А у меня, если ты биологию учила, вроде как надувное.

— Пошляк! — ругается моя сверхумная сестричка. — Чтобы ты знал: на любовном ложе головой надо работать, головой!

Полубог постучал себя по лбу, дождался, когда гулкое эхо в Жигулевских горах отзовется и утихнет.

— Думал я тогда, что хана будет моей бедной головке. Но, как видите, цела тыква, — порадовал он нас. — А теперь извините: зря уши развесили. Конечно, вам охота послушать про ту дивную ночку со всеми подробностями, но… Мужики, я же все-таки джентльмен, а джентльмены не разглашают женских тайн. К тому же Афина строго-настро го засекретила методу, которой она меня научила. Ноу-хау, дескать. «Впрочем, — говорит, — у тебя все равно ума не хватит рассказать путем, что и к чему». Хотел я было ее отбрить: мол, сама богами обижена, девственница несчастная. Да ладно: замуж выйдет, тогда посмотрим, как ей это «ноу» насчет «хау» поможет.

Благородный герой злорадно улыбнулся и снизил голос до шепота:

— Назло Афине несколько секретов я вам по-товарищески выдам.

Мы снова развесили уши.

— Во-первых, — Геракл загнул мизинец, — когда вам доверят сорок дев, не начинайте с блондинок, а то провалите акцию. Почему так? А потому, господа плейбои, что с блондинками постоянно отвлекаешься на всякие думы. Где они такие золотые локоны достали? За какие бешеные деньги? Можно ли эти локоны погладить-потрепать или себе дороже обойдется? Короче, время попусту тратишь да и забываешь, зачем ты, собственно, здесь оказался.

— Второй совет, — продолжал засекреченный Казанова. — Если ты нормальный, а не математик Лобачевский, то после пятнадцати-двадцати со счета обязательно сбиваешься. Отсюда возможны всякие недоразумения при подведении окончательных итогов. Чтобы избежать этого, по выходе из каждой спальни надо ставить на двери хороший-прехороший крыжик. И не мелом, который запросто сотрут, а ножом, гвоздем, секирой. Дверь, конечно, жалко, теперь ее — только в капремонт или вообще в печку. Зато учет железный — ни одно КРУ, ну, в смысле контрольно-ревизионное управление, не придерется.

— И, наконец, главное! — Геракл загнул почему-то все пальцы на обеих руках. То ли со счета сбился, то ли действительно собирался открыть нам куртуазный сверхсекрет. — Главное, господа донжуаны, не терять бдительности после финиша всего марафона. Вышел я от последней девы — меня ликующая толпа встречает. Овации, цветы, здравицы… Ну я и рассиропился. Подсовывают мне какие-то бумаги, и я не глядя их подмахиваю. Одну, вторую… десятую… сороковую. Думал, автографы на память раздаю. А это, оказывается, были заранее заготовленные исполнительные листы на уплату алиментов. Собственными руками сорок раз сделал себя алиментщиком.

Геракл покачался вокруг своей оси, потому что действительно было самое время упасть со стула, но махнул рукой:

— Не в деньгах, господа мужики, дело. Обидно, когда тебя обдуривают или за жмота считают. Сказали бы сразу прямо: за телок… ой, сейчас Афина убьет… за девственниц берем в три раза дороже… Да хоть в десять раз! Нешто мы жлобы? Чать, понимаем, что такое дева-девственница. Ну?

Истинные колдыбанцы живо откликнулись на столь волнующую тему. Оно и понятно: тут даже жлобоватый Змей-Горыныч курским соловьем зальется. Правда, в силу своего патриотизма колдыбанцы не стали подражать курскому соловью, а застонали средневолжской иволгой.

— О-о-о, девственницы! — застонал первым Безмочалкин. — Вот бы сформировать из них в нашей бане женское отделение. На такое отделение сам Неумывакин завом пойдет.

— Девственницы! — простонал Молекулов. — И абсолютно все — в роддом. О-о-о! Какой грандиозный скандал! Директриса Рогаткина обязательно слетит с работы.

— О-о-о! — удовлетворенно постонал и Самосудов. — Девственницы, да еще несовершеннолетние… Полковник Фараонов запросто оформит их как пострадавших и — в годовой отчет, да еще и в доклад на всероссийском совещании.

— О-о-о! — начал балдеть и Профанов. — Представляю, как позеленеет от зависти просвещенный Запад, слушая мои просветительские лекции о тринадцатом Геракловом подвиге в колдыбанском варианте. Да и Востоку будет не до сна. Особенно во время показа наглядных видеоматериалов.

— О-о-о! — раздался слабый стон Ухажерова. — Рогнеда наверняка узнает в Геракле меня и наконец-то поймет, в чем ее счастье.