Русская корлева. Анна Ярославна

Анастасия повела его в спальню королевы. Но прежде чем войти в нее, Одо снял сутану и обувь, попросил воды, вымыл ноги и руки, помолился, взял с собой заплечную суму, с коей пришел. И лишь после этого перешагнул порог покоя. Он велел Анастасии стоять у дверей, сам подошел к постели, увидел туманные глаза Анны, ее пылающее жаром лицо и понял, что перед ним очень сильная женщина. Он узнал характер болезни: запоздалая послеродовая горячка. Но ему нужно было осмотреть больную, и он откинул легкое льняное покрывало, распахнул ворот ночной рубашки и заметил, что на груди и на всем теле не было покраснений или сыпи, а кожа оставалась нежной, как бархат. И он понял также, что ему посильно вылечить ее. Одо склонился к лицу Анны и заговорил:

Право, цветком из цветов по заслугам считается роза.
Все превосходит цветы ароматом она и красою,
Но не одним ароматом и прелестью роза умеет
Радовать нас, а полезна обильем целительных качеств.
Если ее приложить, то священный огонь утихает…

Анастасия слышала, о чем говорил монах., и сказала:

— Все, что тебе нужно, святой отец, будет подано. Только уж постарайся.

Монах вновь усмехнулся и ответил:

— Не беспокойся, владеющая сердцами. Одо из Мена все нужное носит с собой, и он знает, кого ему должно поднять на ноги. И мы не дадим нашей королеве покинуть Францию и свой народ. А теперь подойди ко мне и помоги. Придется потрудиться.

Анастасия подошла к Одо. Он раскрыл заплечную суму, достал из нее искусно выточенный каменный сосуд и велел Анастасии снять с Анны ночную рубашку. А когда Анастасия сняла ее, Одо вздохнул от восторга:

— Ах, как хороша наша матушка-королева!

Он открыл сосуд, налил в ладонь розового масла и принялся растирать Анну. Он тщательно растер ей груди, живот, коснулся беличьей опушки и снова вздохнул, во теперь уже как-то отрешенно от недоступности «плода». Он попросил Анастасию перевернуть Анну спиной вверх.

— Там держится самый огонь болезни, — пояснил он, продолжая вздыхать.

Анастасия поняла суть вздохов Одо из Мена и невольно улыбнулась. И то сказать, какой мужчина не пожелал бы прикоснуться к прекрасному телу Анны! Почему-то Анастасии стало легче дышать, и она поверила, что ученый монах с Луары поднимет на ноженьки несравненную Аннушку. Растерев королеву от ступней до головы и вторично сверху вниз, Одо и Анастасия укрыли ее полотняным покрывалом. Одо опустился в кресло.

— Присядь и ты, дочь моя, — попросил он Анастасию, — да расскажи о причине, коя поразила матушку горячкой.

И Анастасия, сев рядом с ним в кресло, поведала о том горе, кое постигло Анну и подкосило ее здоровье. Одо выслушал не перебивая, повздыхал, помолился, смахнул рукавом набежавшую слезу, погладил Анастасию по руке и сказал:

— Нам с тобой три ноченьки здесь скоротать нужно. А там все обойдется. Да помни, кроме короля, никого в покой не пускай.

— Так и будет, святой отец, — ответила Анастасия.

Ученый монах Одо из Мена остался во дворце и три дня и три ночи просидел вместе с Анастасией близ постели больной. С утра они поили Анну отварами из трав, на ночь каждый раз делали растирание, и Одо вновь вздыхал от восторга, когда его ловкие руки гуляли по телу королевы. И на четвертый день, как Калейдоскоп историй обещал Одо, Анна пришла в себя и почувствовала в себе бодрость, словно всего лишь хорошо поспала. Она вкусила пищи, поговорила с Одо и, узнав, кто он, призналась с радостью, что еще на Руси купила его поэму, читала ее и помнит многие стихи.

Лилии белой сверканье какими стихами иль песней
Неискушенная Муза достойно воспеть в состоянье? —

прочитала Анна на память спросила: — Ведь так у тебя написано, святой отец?

— О, ты прочла превосходно, матушка-королева, мои стихи! — воскликнул монах Одо.

Анастасия той порой сбегала за королем и привела его. Анна и с ним поговорила, спросила о детях, да, утомившись от разговоров, уснула, теперь уже обыкновенным сном выздоравливающей.

Король проводил Одо с почестями, одарил его подарками и деньгами.

— Не отлучайся далеко от Парижа, святой отец. Коль нужда будет, не обессудь, позову, — сказал на прощание Генрих монаху.

— Готов служить тебе, государь, но меня призывают в аббатство. Как вернусь в Париж, дам знать.

На том король и монах расстались. И все в замке потекло по-прежнему, тихо и мирно.

Но говорят, что беда не приходит одна. А еще говорят, что пришла беда — открывай ворота. В тот день, когда болезнь уложила Анну в постель, маленькому Роберту понадобилась кормилица. Ее нашли в пригороде Парижа. Это была чистоплотная женщина. Звали ее Мартой, она кормила грудью двухмесячную дочь. Марту привели во дворец, поместили в покое месте с Малашей и принесли маленького принца. Он с жадностью взялся сосать ее грудь и, насытившись, сладко уснул на руках кормилицы.