Русская красавица

Действительно, все в Надежде будило сексуальные желания: не только расцветающее тело, но и нарочито медлительная походка, отточенная небрежность жеста, живая мимика, поза, запах и даже лукавый блеск в глазах и чуть заметная улыбка. Конечно же, ей было над чем смеяться! Она была далеко не дурой и наверняка знала, какое воздействие оказывает на мужчин. Только ей не приходилось прилагать к этому никаких усилий. Улыбка с ямочками на щечках, несколько «ахов», ожидание в глазах — и мужчина сам вешал себе ярмо на шею. Все происходило само собой. Это шло изнутри, было состоянием ее души, ее сущностью.

В дверь постучали, небрежно, едва слышно, указательным пальчиком. Она! Владимир Семенович откашлялся.

— Входи, Надя! К чему эти церемонии?!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— …И вот она вывалилась из корзины… — рассказывала Аня. — Шлеп на пол, капюшон нараспашку — и все. Толстая, противная, жуткая и… У меня эпитетов не хватает.

— Ужасающая, — подсказал Матвей, — свирепая, огромная, кровожадная.

— Да, — кивнула Аня. — Именно. А я стояла как дура, и думаю, сейчас цапнет — и прощай время, здравствуй вечность. И обидно мне так стало. Ничего ведь в мире не изменится: по-прежнему будет волноваться море, сиять небо, гудеть теплоход. Но без меня. Был человек, и нет человека. Все так буднично и просто. Вот это и было самым страшным. Ожидание… И пустота.

Матвей кивнул и поставил фужеры на журнальный столик. Он достал из бара бутылку, налил вина и протянул один фужер Ане. Затем Матвей вновь примостился на кровати, потому что все стулья в квартире были завалены какими-то вещами, свертками, пакетами, коробками.

— Ты б навела здесь порядок!.. Ногу поставить негде.

— Да, да… Как-то нужно собраться. Ты же знаешь, последний месяц я почти здесь не бывала. Удивительно, что моя хойя не завяла. Даже не помню, когда поливала ее последний раз. Бедняжка…

По стене, на натянутых лесках, вьющееся растение упорно тянуло свои ветви с восковыми листьями к окну. Невнимательность хозяйки только усиливала его стремление к солнцу и жизни. Листва становилась все гуще, даже уже начала заплетать настенный светильник.

Свет бра, пробиваясь сквозь зеленую сетку стеблей, расцвечивал комнату самым удивительным образом. На стенах и потолке плясали фантастические узоры, и все фотографии, прикрепленные кнопками к обоям или просто разбросанные по комнате, казались разглядывающими хозяйку и ее гостя.

Вон надменно выпятила нижнюю губку детская мордашка; в руках у девчушки кукла, которую она не променяет ни на что на свете. Чуть ниже, в светлой металлической рамке, застыл в задумчивой неприступности старик; даже трубка в его руках перестала дымиться, потухла, а он этого и не заметил — размышлял. На журнальном столике, рядом с бутылкой, изготовилась к прыжку спортсменка; рядом, на краю стола и на табурете, смотрели исподлобья какие-то подозрительные личности: небритые, спившиеся, потерянные. На полу, на подоконнике, на шкафу — всюду лица, лица и лица. Молодые, старые, смеющиеся и скорбные… И все это — судьбы, а комната — город, вместивший в себя радость и слезы своих обитателей.

— Почему ты рассказываешь мне об этой истории только сейчас, спустя столько времени? — спросил Матвей.

— Не хотелось вспоминать, — Анна пригубила вино, посмотрела на фужер, любуясь рубиновыми бликами на хрустальных гранях. — А сейчас почему-то вспомнилось. Интересно, как змея оказалась в моей каюте? Мы с Юриком так и не выяснили. Правда, особо и не старались: работы было по горло. Надя — прекрасная модель, но она — глина, еще не фарфор. Я с ней завела разговор об этом случае, но она ничего толком и не сказала. Чудно… У меня сложилось впечатление, что ей неприятно упоминание о змее. Впрочем, мне тоже. Но… Вот сейчас я уже постепенно прихожу в себя, могу спокойно вспоминать эту кошмарную историю. Но чем яснее я вспоминаю, тем больше вижу странностей и нестыковок. Вот я и спрашиваю: а случайно ли ко мне в каюту попала эта кобра? Не хотели ли меня спровадить на тот свет?

— Так я и знал! — Матвей хлопнул себя по колену, чуть не расплескав вино. — К этому все и шло! Как только ты впервые заикнулась об этом случае, я понял, что ты вляпалась в очередную историю. У тебя просто дар привлекать к себе убийц и насильников. Я — единственное исключение. Правда, все шишки, предназначенные тебе, валятся почему-то на меня. И к батареям меня приковывали, из пистолета в меня стреляли, душили, травили, взрывали машину… Думаю, на этот раз убийца не даст промаху и укокошит меня обязательно. Ты будешь приносить цветы на мою могилку?

— Матвей, мне не до шуток.

— Ладно, — Матецкий допил вино одним глотком и поставил фужер на столик между фотографиями спортсменки и бомжа. — Давай разберемся. Итак, тебя хотели убить. Кто?

— Да кто угодно, — дернула плечом Аня. — Например, соседка с верхнего этажа. Я уехала на лифте перед ее носом. Правда, на теплоходе я ее не видела.

— Значит, соседка отпадает. Кто следующий в списке?

— Откуда мне знать?!