Русская критика от Карамзина до Белинского

Алексей Федорович Мерзляков — профессор Московского университета. Большой знаток истории русской литературы, он впервые ввел русскую литературу как отдельный предмет в учебную программу. У него учились Вяземский, Тютчев, Лермонтов. Мерзляков был одаренным поэтом и его песня «Среди долины ровныя...» популярна до наших дней.

Но в первую очередь Мерзляков был известен как критик. Он написал несколько книг и большое число статей, где анализировал произведения Ломоносова, Сумарокова, Державина, развивал свои взгляды на литературу. Он тяготел главным образом к классицизму, осуждал романтизм Жуковского, но деятельность Карамзина оценивал положительно. Его статья «О том, что называется действие драмы, и об его главных свойствах», опубликованная в журнале «Вестник Европы», 1817, №№ 10 и 11, дает представление о том, как поборники классицизма в эпоху романтизма продолжали отстаивать требования назидательности и строгого соблюдения старинных правил.

О том, что называется действие драмы, и об его главных свойствах

Истинный творец комедии,— заключает свое слово нравственность,— есть тот, который, избирая содержание своих пьес из того круга общества, в коем живет, более показывает зеркало свое порокам и предрассудкам, господствующим вообще, а не частно, более тем, которые действительно вредят добрым нравам, будучи следствием или дурного воспитания, или дурных привычек, или пристрастия к иноземным. Он не имеет в виду лица, но порок; самый порок или слабость представляет не для того и не таким образом, чтобы ожесточить его, но исправить нечувствительно, не оскорбляя самолюбия, чтобы забавлять и тех, над которыми смеется... Смотря на степени образованности общества, пиши для всех классов народа, если хочешь — для просвещенных и не просвещенных; но помни одно правило: театр есть училище нравственности; ты всегда должен быть органом благонравия и всех семейственных добродетелей!..

Мало для нас приискать или выдумать происшествие занимательное, рассказать его в диалогах и монологах прекрасными стихами, мы еще требуем, чтобы всё сложное приключение было одно, отдельно само по себе, и случилось в одном месте и в один день: так вопиют строгие учителя от времен старика Аристотеля* до времен беспристрастного, немилосердного Буало*. Единство времени, единство места, единство действия суть необходимые качества драмы. Утешьтесь, любезные чада Мельпомены* и Талии*. Сими строгими правилами не хотят стеснить вашу свободу, оковать ваши полеты орлиные; нет, летайте себе как угодно, но вы знаете, что самому резвому коню легкая узда бывает спасительницей и украшением, без нее в запальчивости своей он попадает в овраги и убивается, не соблюдено умеренности в беге и в пище — он исчахнет...

Я приведу еще самое простое доказательство: приятно ли вам слушать в общественной беседе модного шарлатана, который от одной материи переходит к другой, ничего не кончивши; развалившись в креслах, он в одно время и в Петербурге, и в Китае, и в Японии? В одно время политик, газетёр, стихотворец, домостроитель, заводчик, часовой мастер и цензор Кузнецкого моста; в одно время бьет людей своих и читает молитвенник? Что вы поймете из его слов, из его действий, из его характера? Вы не любите этого человека, как же вы терпите дурные драмы, которые точно таким же образом бывают иногда составлены и расположены? Как же вы можете не уважать правил порядка и стройности? В разговоре для времяпрепровождения всё простить можно; искусство, и искусство такое, как поэзия, не для одного только времяпрепровождения,— оно имеет цель важнейшую, оно свою награду видит в бессмертии!