Русская куртуазная повесть Хvi века (СИ)

И отогнаша преже кони ихъ, и, вседше на коня, и вструбиша въ трубы и въ сурны, нападоша на нихъ въ полудне, вару сущу и зною велику, и побиша 17000, а 2000 взяша въ пленъ, а съ тысящу уязвенныхъ убегоша въ лесы. И съ великимъ полономъ Казанскимъ воеводы пришедше къ Москве, здравы все, ни мало ихъ не паде. И радъ бысть о семъ велми царь, великий князь, и велелепно издари воеводъ своихъ, и вся воя издоволи, ходившя съ ними, и надъ пленомъ Казанскимъ великими своими царскими дарованми, яко забыта имъ вся труды своя, еже ходяще прияша нужнымъ путемъ" [ПСРЛ, т. 19, сс. 56-59 (Соловецкий список)].

Этому походу предшествовали многие события. О некоторых из них не пишет (из "историокв") НИКТО.

Рождество того - 1546 года застало мальчика Ивана в бешеной скачке, с младшим братом Юрием (глухонемым от рождения) и самыми ближайшими дворянами, из стольной Москвы в Великий Новгород. Меняя лошадей, не глядя на снег и мороз, без отдыха в воскресный день, путники мчались в древнюю столицу. ...Еще 17.12.1546 юный государь чинно обсуждал в Думе исполнение воли отца: венчание на царство и организацию всероссийского конкурса красоты - смотрин дворянских дочерей на выданье, к предстоящей царской женитьбе. (Когда-то, воцарившись в обход племянника - поросли убитого старшего брата, сперва коронованного Иваном III в соправители, после арестованного и казненного, Василий Иванович не видел себя вправе венчаться царской короной - символ суверенитета Державы, в противостоянии Ахмат-хану сбросившей евразийское иго - завещая это сыну...) Отсутствие Ивана IV на святочных гуляньях не д.б. броситься в глаза. И в 5 дней миновав 500 верст (все 700, считая извивы пути меж валдайских озер), субботним вечером 28.12 великий князь ворвался в Софию, тут же, с пристрастием пытая ключаря и пономаря соборной новгородской церкви. Но служители ничем не могли удовлетворить государя, даже не понимая, о чем ведет речь он, лишь месяц как покинувший Псков и Новгород, паломничая в Успенский монастырь Тихвина [там же, т. 20, с.467].

И тогда, прервав службу, великий князь велел ломать стену на правой стороне всхода на хоры. Ломы выбили кирпичи во внутристенное пространство... К ногам изумленных зрителей потекло '...велие сокровище - древния слитки: и въ гривну, и въ полтину, и въ рубль'. Так сказывает историю - не отмеченную ни в церковных летописях Новгорода, ни в хрониках официальных (ЛНЦ, Лицевая Летопись) - Псковская летопись 1547 года [там же, т. 5, вып.1, с.116], один из списков которой принадлежал стольнику Василию Никифоровичу Собакину, псковскому воеводе, потомку царского тестя.

Летопись точна: именно она правильно соотносит дату и день (по-византийски отсчитывая с минувшего захода). Московские хронисты путают дни, постфактум повествуя о совещаниях п-ка 13-го и п-цы 17-го декабря [там же, т. 13\2, с.450], - на самом деле, пятница была 13.12.1546. Не все списки Псковской летописи сообщают о кладе, но все они называют внезапный визит государя [там же, т.5, вып.1, с.112; вып.2, с.230].

Казна, расхищенная в 1530-х гг. боярами, была пуста, обороты купцов, безжалостно обираемых наместниками-коррупционерами, съежились и можно представить изумление Ивана Васильевича. Сокровища грузились возами! О древнем тайнике не ведал никто, свидетели задумывались о силе, ведшей государя. Псковский священник Ермолай, под впечатлением чуда, редактируя для планировавшейся на 1547 г. всероссийской канонизации свв.Петра и Февронии, внес в житие рассказ о чудесном обретении князем заговоренного меча в церковной стене, разгневав этим опасным намеком митрополита - отказавшегося включать повесть в новую Минею!

Кесарь, воздавая благодарение Богоматери, однако, спешил, должный явиться в Москве, не возбуждая подозрений. По летописи, был он '...въ Новеграде одну нощь, на Вороночи былъ у Пречистыя Богородицы на Синичье горе, а третью нощь былъ у Пречистыя Богородицы въ Печорахъ, а во Пскове въ среду не много былъ. И поехалъ къ Москве'. Брат Юрий, не спеша, остался в Пскове.