Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Итак, абсурдно говорить, что русская культура началась с принятия христианства. Но русская литература действительно началась с принятия христианства, и никакой другой письменности до старославянской у нас не было. Я думаю, что позволите мне не тратить время на рассуждения о «Велесовой книге» и тому подобной лабуде, опять же извиняюсь за научный термин. То, что «Велесова книга» – это не просто подделка, а грубая подделка, это сейчас уже не то что интеллигентные, образованные люди знают, это знают интеллигентные, образованные язычники, им это не надо доказывать. Они это прекрасно понимают, что это было создано в 50-е годы XX века Миролюбовым в Америке и сделано это очень неумело. Есть прекрасная статья Творогова «Что же такое Влесова книга», где очень подробно объясняется, почему это грубая подделка, есть прекраснейшая лекция (легко найти на ютубе) нашего выдающегося лингвиста Зализняка, всё это можно посмотреть, поэтому я просто не буду тратить время.

Всевозможные сочинения о том, что у нас была дохристианская, истинно русская письменность, – это настолько даже не грубые, а глупые подделки, что об этом говорить вообще смешно. Поэтому этот вопрос мы закрыли. Кстати, вот уж кому-кому, а моим журналятам эти вещи надо было объяснять во всех подробностях, потому что именно журналисты раззвонили о «Велесовой книге».

Итак, на Русь приходит христианство. Я, заметьте, пока еще не обозначила смысл термина «Русь». С ним тоже, как с «литературой», не всё однозначно, его тоже надо определить. Важно другое. Чем православный батюшка принципиально отличается от католического священника? В чем радикальная разница? В личной жизни, подсказываю. Вот, правильно: чтобы быть рукоположенным, он должен жениться.

Итак, как вы прекрасно понимаете, от этих браков рож даются дети, а дальше, по священному правилу «мучился сам – помучай другого», наши с вами русские батюшки своих детишек учат грамоте. Обращаю внимание на слово «детишек», я не сказала «сыновей». Женились тогда рано, поколения сменялись быстро, и мы имеем следующее прелюбопытнейшее явление: старший сын наследует приход, становится священником, а остальные сыновья и дочери уходят жить мирской жизнью и уже своих детей учат грамоте. Что мы имеем к концу эпохи двоеверия? К концу домонгольского периода? Новгородские берестяные грамоты. Здесь я интересующихся отсылаю к статье в Википедии, она очень хорошо написана. Что такое новгородские берестяные грамоты? Что это в переводе на реалии современной жизни, скажите мне одним словом. Это эсэмэски, совершенно верно. Или чат. Кто их писал и по какому поводу? Их писали все кому не лень, а не лень было многим. Конкретные формы этого самого «не лень» вы можете с интересом выяснить, посмотрев статью в Википедии. Поскольку я новгородские грамоты знаю не по Википедии, то скажу, что абсолютное большинство их посвящено торговым вопросам. Мне об этом следовало сказать, когда я говорила об отсутствии у нас языческой письменности, но я об этом скажу сейчас. Письменность как явление культуры возникает из двух аспектов: кто кому что должен, (долговые обязательства) и где какая граница (межевые). А долговые и межевые тексты, как вы понимаете, это самое возвышенное, что есть в человеческой культуре. Возвышеннее некуда. Вот поэтому у нас нет языческих текстов, поэтому то ли тыщу лет, то ли вообще тридцать и три века не желали записывать индийские гимны, да. Потому что сакральное, возвышенное без иронии – это устные тексты, а бытовое, практическое – письменные. Так вот и девяносто процентов новгородских берестяных грамот посвящены торговым вопросам, а всякие там любовные письма, какие-то другие интересные тексты – это любопытно, но это исключения. А стандартная грамота примерно такая: «у одного возьми десять лососей, у другого возьми пять лососей, всё отдай третьему, а я тебе кланяюсь». Вот и вся духовность.