Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Ну что, давайте почитаем. Николай Михайлович пишет в предисловии: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего». Вот то, что история есть изъяснение настоящего… я это как в первый раз прочла, так мне стало проще смотреть на все происходящие сейчас политические события. Посмотришь на них в исторической парадигме и – собственно, а что нового? «Простой гражданин, – продолжает эту мысль Карамзин, – должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие и Государство не разрушалось».

А дальше Карамзин устраивает свою очередную революцию, а именно: «Имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона». Вы суть сей революции не понимаете, потому что про Пожарского знаете хотя бы в объеме памятника на Красной площади и что-то о нем говорили к светлому празднику 4 ноября, а вот кто такой Сципион, вы без Википедии вряд ли помните. Поэтому вы не осознаёте всю революционность этой фразы, но, учитывая процитированное мной высказывание Федора Толстого, «оказывается, у меня есть Отечество», вы понимаете, что во времена Карамзина абсолютно любой человек, получивший хотя бы тройку по истории в гимназии, знал прекрасно, кто такой Сципион, не говоря уж о Фемистокле, а вот с Пожарским было несколько похуже. У нас сейчас с патриотизмом всё в порядке, но надо понимать, что осознание отечественной истории обычным читающим человеком – это сделал Карамзин. Он действительно совершил переворот в русском сознании. Кстати, слово «переворот» в значении «революция» придумал тоже Николай свет-Михайлович. Без него у нас всё было бы по-другому! И да, буквы «Ё» тоже не было бы в алфавите.

Идем дальше. Русские должны знать свою историю: «Следуя правилу государственной нравственности, которая ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному». А вот такого вы никогда не слышали. Вы привыкли, что знать историю – это эрудиция, интеллект, максимум патриотизм. А Карамзин пишет, что это – нравственность. И насколько же он прав! А дальше он дает следующую фразу: «Где нет любви, нет и души». Я вам в прошлый раз, цитируя Пушкина о Радищеве (а Пушкин – это один из младокарамзинистов, не забывайте об этом), приводила фразу «Нет истины, где нет любви». Как видите, Карамзин сформулировал это немножко раньше. Итак, о чем бы ты не говорил, обо всём об этом надо говорить с любовью. Я покажу вам на примерах, как это делает Николай Михайлович, а он будет говорить о многих и многих негативных вещах. Но с любовью.

Еще из предисловия: «Мы любим Отечество, желая ему благоденствия еще более, нежели славы». Непростой тезис. Весьма своеобразный патриотизм у Карамзина. Вот вам еще из непростых цитат: «Храбрость всегда знаменитое свойство народное, может ли в людях полудиких основываться на одном славолюбии, сродном только человеку образованному?» Вопрос! «Скажем смело, что она была в мире злодейством прежде, нежели обратилась в добродетель….Славяне, ободренные воинскими успехами, чрез некоторое время долженствовали открыть в себе гордость народную, благородный источник дел славных».