Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: «Свѣтлое и тресвѣтлое слънце! Всѣмъ тепло и красно еси! Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладѣ вои? Въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче».

Кстати, на тему язычества в «Слове о полку Игореве» – считают язычеством плач Ярославны. Где? Где он языческий? Если тут светлое и пресветлое солнце – и никакого Хорса.

По сути что это такое? Она – княгиня. Понятно, что она в горе – муж в плену, но она, как княгиня, не может показать свое горе людям. Она ведь при необходимости заместитель князя. Собирать войска при случае русская княгиня вполне могла. Понимаете поэтому, куда она идет выплакаться? Где она зегзицею незнаемою, кукушкой никому не ведомой рано кычет? Она уходит из города, она уходит к реке, в предрассветный час, когда ее никто не увидит. Посмотрите на плач Ярославны как на очень хорошее пейзажное описание. Река, подымается предрассветный ветерок – кто встречал зарю, тот знает этот ветерок, – и затем поднимается солнце. И после этого Ярославна должна вернуться к своим обязанностям и. о. князя.

К вопросу о свободном изъявлении любовных чувств. Я вам скажу, что даже не знаю, на сколько веков у нас лакуна. Чтобы женщина излагала свои любовные чувства внятным развернутым монологом… черт меня дери, я пытаюсь сейчас сообразить, что у нас там до «Евгения Онегина»… чтобы монолог любящей женщины был написан хорошим, качественным литературным русским языком? У меня получается письмо Татьяны. Вот до него я вообще навскидку ничего не вспомню, «Бедную Лизу» не предлагать, ибо нечитаемо. Н-да, а говорят – «татаро-монгольского ига не было». Ну, спасибо.

Но мы здесь первый раз вышли на очень важную тему, к которой будем возвращаться весь курс. В «Слове» признается не только право женщины на чувства, здесь признается еще одно очень важное право обоих супругов. Сейчас будете падать в обморок, поэтому устраивайтесь на стульях поудобнее… Это право супругов любить друг друга. Потому что, вы не поверите, но назначение христианского брака – вовсе не супружеская любовь. Это мы с вами будем разбирать, хотя свою любимую цитату я сразу приведу. Это слова одного из деятелей нашей церкви начала ХХ века, иеромонаха Михаила (Семенова), но поверьте, он резюмировал то, что писал и Иоанн Златоуст, и Аврелий Августин. Готовы падать в обморок? «Венцы брачные – это вериги подвижнические, венцы победы над всяким чувственным грехом». Вериги мученические – не в том смысле, что в браке жить тяжело, а в том, что назначение брака – готовить душу к вечной жизни, и относиться к этому нужно как к духовному подвигу. И никакой любви, кроме любви к Богу, в браке не полагается. Вот поэтому, между прочим, крестьяне где-то века до девятнадцатого крайне не любили венчаться. То, чего вы не знали о Руси. Да-да. Мы с вами в прошлый раз разбирали тексты о Борисе и Глебе. И говорилось о браке Бориса. Вот он вступает в брак – в житийном тексте. Почему? По настоянию отца, ради исполнения воли отца, а не похоти телесныя. Понимаете? Поэтому «плодитесь и размножайтесь» – это да, но никакого сексуального наслаждения в христианском браке не только женщине не положено, что совершенно очевидно, но и мужчине тоже. Брак есть исполнение долга перед Всевышним. После этого у вас немножечко меняются ваши представления о Древней Руси. Но, как вы понимаете, домонгольский период – это эпоха двоеверия. И что бы там по этому поводу церковники ни говорили, а русские люди на этот счет имели несколько другое мнение.