Русская литература первой трети XX века

Меж тем существует ряд источников, которые позволяют до известной степени скорректировать рассказы Иванова и утверждения доверчиво повторявшего их исследователя. Впервые эти документы в значительной их части были нам указаны Рейном Круусом[750], что дает все основания посвятить статью его памяти.

* * *

Литературная судьба Георгия Иванова в ранние годы складывалась довольно прихотливо и определялась далеко не только литературными пристрастиями молодого поэта, практически мальчика, но и рядом иных обстоятельств.

Согласно концепции В. Крейда (основанной, повторимся, на текстах самого Иванова), осенью 1909 года Иванов через Г.И. Чулкова познакомился сначала с Блоком, затем с жившим на башне Вяч. Иванова Кузминым; затем, осенью 1910 г., завязал знакомство с Н.И. Кульбиным и через него с кубо-футуристами, однако серьезная литературная деятельность началась после завязавшейся весной 1911 г. дружбы с Игорем Северяниным и вхождения в организованный осенью того же года «Ректориат Академии эгофутуризма».

На самом же деле известные на нынешний день факты могут быть изложены следующим образом.

Первые по времени дошедшие до нас стихи Иванова датировать не удается, однако то, что они сохранились среди бумаг Дмитрия Цензора[751], делает более чем вероятным то, что именно к нему Иванов пришел за первоначальным одобрением. Естественно, что в «Петербургские зимы» имя Цензора не попало, будучи абсолютно непрестижным[752], и первым литературным наставником Иванова назван Георгий Чулков, человек гораздо более высокого литературного ранга, но и тот представлен лишь в роли посредника между юным поэтом и Блоком.

Относительно знакомства с Блоком мы не обладаем какими-либо новыми данными, которые были бы в состоянии подтвердить или опровергнуть рассказ автора воспоминаний, однако имеется ряд косвенных свидетельств, позволяющих по крайней мере подозревать, что Иванов сознательно сдвинул время знакомства на два года вперед. По свидетельству «Петербургских зим», «осенью 1909 года Георгий Чулков привел меня к Блоку. Мне только что исполнилось пятнадцать лет. На мне был кадетский мундир»[753]. Через две страницы утверждается: «В дневнике Блока 1909 г. есть запись: «говорил с Георгием Ивановым о Платоне»» (Т. 3. С. 160). Однако эта запись в реальном дневнике Блока датирована 18 ноября 1911 г., что, как представляется, косвенно указывает на то, что и первоначальное знакомство произошло в 1911, а не в 1909 году. Еще одним подтверждением такой гипотезы служит то, что Иванов описывает свой первый визит к Блоку в квартиру на Малой Монетной, тогда как Блок поселился там лишь поздней осенью 1910 года[754]. Поэтому кажется вполне вероятным гипотетическое предположение Р.Д. Тименчика о том, что Иванов познакомился с Блоком весной 1911 года (даже с еще более точной датировкой знакомства — 5 марта)[755].

Второе столь же важное для становления Иванова-поэта знакомство — с М.А. Кузминым — им самим также отнесено к 1909 году (Т. 3. С. 100). Однако как раз эта дата поддается проверке и оказывается фиктивной. Сохранилось рекомендательное письмо С.М. Городецкого Кузмину, где он пишет: «Дорогой Михаил Алексеевич. Позвольте рекомендовать вниманию Поэтической Академии молодого поэта (15 л<ет>) Георгия Владимировича Иванова. Жму Вам руку»[756]. Это письмо датировано 14 сентября 1910 года и позволяет определить с достаточной степенью точности время знакомства Иванова не только с Кузминым, но и со своим старшим и несравненно более знаменитым однофамильцем — Вячеславом Ивановым[757]. Подтверждение этому можно обнаружить также в письмах Иванова к Кузмину, в частности в датированном 1910-м годом сонете-акростихе «Моя поэзия»[758].

Вполне возможно, что знакомство с Н.И. Кульбиным действительно состоялось осенью 1910 г. после выхода в свет сборника «Студия импрессионистов»[759]. Логика событий, выстроенная в «Петербургских зимах», выглядит вполне убедительной: в апреле выходит «Студия импрессионистов», летом 1910 года Иванов узнает о ней и читает, а осенью, по приезде в Петербург, знакомится с издателем, Н.И. Кульбиным.