Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма: учебное пособие

Потерпев неудачу с воплощением в жизнь своих теургических чаяний, своей «мистериальной» программы, творческие деятели серебряного века провели (в ходе попыток их осуществить) ряд интереснейших, обогативших литературу и искусство экспериментов. В творчестве А. Белого, А. Блока, К. Бальмонта, Ф. Сологуба и др. явились замечательные высокохудожественные (в обычном, эстетическом смысле) произведения поэзии и прозы. Явились интереснейшие произведения, синтезирующие музыку и литературу, живопись и литературу, поэзию и прозу и т.д. Не достигая своей прямой цели, «теургические» порывы явно стимулировали их создание, влияя на интенсивность творческой деятельности художников, на характер и направленность их вдохновения. Продолжившись в отрыве от первоначальных, характерных для серебряного века религиозно-мистических задач, внутрилитературные эксперименты дали интересные образцы поэзии в прозе, поэзии, как у Блока, музыкально окрашенной, живописно-изобразительной поэзии и прозы и т.д.

Наконец, в кругах писателей, отдаленных от характерной для символистов атмосферы мистических предчувствий, теургических усилий и т.п., художественный синтез тоже вызывал интерес. Под знаком его, строго говоря, жила вся культурная эпоха. Ив. Бунин, Б. Зайцев, И. Шмелев и др. воспользовались синтезом, как испытанным литературой в прежние эпохи (например, на грани XVIII – XIX вв.) надежным средством обогащения художественной «палитры» писателя. Благодаря синтезу поэзии и прозы в творчестве Чехова, Бунина, Зайцева и др. было достигнуто органическое сочетание компактности внешней формы с исключительной смысловой концентрацией «внутри» произведений. Тем самым в этом варианте синтез сыграл роль оригинальной, позволившей разрешить многие новаторские задачи системы технических приемов писателя.

А.П. Чехов начал, а Бунин, Зайцев, Ремизов, Шмелев и др. продолжили творческое пересоздание некоторых особенностей поэтической стилистики средствами прозы. Был найден органичный для прозы аналог звуковым композиционным повторам в стихах – прозаический повтор детали, группы деталей, а также перечень группы деталей. С небывалой широтой названные писатели стали применять эллиптические построения (не только и не столько языковые эллипсисы, а эллипсисы сюжетные, пейзажно-описательные и т.п.). Все подобные средства позволили прозе освоить ассоциативные способы развертывания содержания, столь эффективно применяющиеся лирической поэзией.

Противоположным образом в поэзии Г. Иванова, Н. Гумилева, В. Ходасевича, вслед за А. Блоком, А. Белым, К. Бальмонтом и др., прослеживается своеобразная прозаизация, внешне проявляющая себя в тяготении к сюжетности прозаического типа (сюжеты, разворачивающиеся последовательно, с равномерной проработкой деталей и т.п., а не «эскизно», несколькими словесными «движениями», как в лирике), в использовании причинно-следственных способов передачи содержания, в ослаблении во имя объективно-событийного – интимно-лирического начала.

Синтез поэзии и прозы порою дополнительно осложняется привнесением в стилистику создаваемого произведения определенных элементов техники несловесных искусств. Так, в частности, обычно проявляет себя на русской почве литературный импрессионизм. Помимо приемов импрессионистической живописи, того «импрессионистического» мироощущения, которое придает особую тональность культуре серебряного века в целом, литература определенным образом принимала в себя и иное (например, сюжетику, пластические приемы и иные черты античных пространственных искусств).

За период серебряного века художественный синтез претерпел заметную эволюцию. В самом начале Александр Добролюбов пытался достигать его на основе внешних приемов, подобных введению в литературный текст специфически музыкальных темповых указаний, применения эпиграфов, отсылающих к произведениям музыки и живописи, и иных новинок «монтажного» характера, затрагивающих в основном внешнюю форму словесных текстов. Картинный наглядный метафоризм некоторых его произведений можно вообще счесть традиционным способом сближения поэзии с живописью, известным русской поэзии издавна.

В вопросе, что должно быть доминантой в синтезе искусств, люди серебряного века высказывали различные мнения. Наиболее типичной следует признать точку зрения, согласно которой доминирующее значение имеет в силу своих семантических особенностей музыка (при этом феномен «музыки» истолковывался по-разному – помимо общераспространенного узкого понимания ее как определенного акустического явления ряд авторов разрабатывал тезисы о «скрытой», «внутренней» музыке). Но были концепции, ставившие во главу угла не музыку, а поэзию (опять же по смысловым основаниям). Весьма сложную эволюцию претерпели воззрения на эту проблему А. Белого, прослеженные в нашей книге. Наконец, следует отметить в обширном ряду взглядов, отличающихся друг от друга интересными частностями, особую позицию писателя и ученого К. Жакова, считавшего, что поэзия сама по себе уже есть искусство синтетическое.