Русская литература в 1845 году

Семья – славянское начало.
Я в диссертации моей
Подробно изложу, как в ней преобладала
Без примеси других идей
Идея чистая, славянская идея…
Читая Гегеля с Мертвиловым вдвоем,
Мы согласились оба в том,
Что, чувство с разумом согласовать умея,
Различие полов – славяне лишь одни
Уразуметь могли так тонко и глубоко…
У них одних, от самой старины,
Поставлена разумно и высоко
Идея мужа и жены…
Жена не res[7]

у них, не вещь, но нечто; воляНе признается в ней, конечно, но она
Законами ограждена…
Муж может бить ее; но убивать не смеет:
Над ней духовное лишь право он имеет,
И только частою in corpore[8]: притом
Глубокий смысл в преданьи том,
Иль, лучше, в мысли той о власти над женою.
Пусть проявляется под жесткою корою,
Под формою побои: что форма? Признаюсь,
Семья меня всегда приводит в умиленье…
Власть мужа и жены покорное смиренье…
Чета славянская – я ей не надивлюсь!{21}

Замечательными и оригинальными повестями наши журналы в прошлом году были не очень богаты. Начнем с «Библиотеки для чтения». Лучшим оригинальным произведением в этом роде был в ней сатирический очерк китайских нравов, под названием: «Совершеннейшая из всех женщин» барона Брамбеуса. У этого писателя нет ни дара творчества, ни юмора, но много таланта карикатуры, много того, что по-малороссийски называется жартованием, или жартом. Его повести и рассказы местами невольно заставляют читателя смеяться; в них много блесток и порывов ума. Если бы в этих сатирических очерках было больше определенности в мысли, больше глубины и дельной злости, – их литературное значение имело бы большую важность. «Совершеннейшая из всех женщин» есть одно из удачных произведений шутливого пера барона Брамбеуса, и нельзя не пожалеть, что эта забавная повесть осталась неконченною. – «Счастие лучше богатырства», рукопись найденная и изданная Ф. В. Булгариным и Н. А. Полевым, – роман, написанный в сотрудничестве двумя лицами, – небывалое до сих пор явление в нашей литературе! «Ум хорошо, два лучше», – говорит русская пословица; но на этот раз, кажется, численность не имела никакого влияния на роман. Это довольно неудачное усилие двух прежних писателей подделаться под новую школу. Особенно жалко тут лицо какого-то удалившегося от людей добродетельного химика. Но если о достоинстве вещей должно судить относительно, то скучная сказка «Счастие лучше богатырства» может показаться даже очень сносным произведением в сравнении со всеми остальными оригинальными изящными произведениями в «Библиотеке для чтения» прошлого года.{22} – «Емеля, или Превращения», первая часть нового романа г. Вельтмана, решительно напоминает собою блаженной памяти «Русалку», волшебную оперу, которая так забавляла наших дедов своими «превращениями». Тут ничего не поймете: это не роман, а довольно нескладный сон. Даровитый автор «Кащея бессмертного» в «Емеле» превзошел самого себя в странной прихотливости своей фантазии; прежде эта странная прихотливость выкупалась блестками поэзии; о «Емеле» и этого нельзя сказать. – «Вояжеры», quasi-комедия[9] г. Основьяненко, – высокий образец бездарности и плоского вкуса. – «Башня Веселуха» (вскоре потом изданная отдельно) – так себе, ни то, ни се. – «Петербург днем и ночью» – пародия на «Парижские тайны»; сочинитель, впрочем, не думал писать пародию – пародия вышла против его воли, и оттого читать ее очень скучно. Ни образов, ни лиц, ни характеров, ни правдоподобия, ни естественности, ни мыслей! Зато фраз, фраз – разливанное море! Давно уже не являлось в русской литературе такого странного произведения.{23} – «Три периода», роман г. Кукольника, может служить мерою читательского терпения.