Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Понимая противоестественность положения, при котором искусство, обречённое исключительно на выполнение социального заказа, переставало быть искусством, писатели пытались убедить самих себя и окружающих в целесообразности избранного пути, как-то оправдать свою позицию: «О нас, советских писателях, злобствующие враги за рубежом говорят, будто мы пишем по указке партии. Дело обстоит несколько иначе: каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим искусством»⁶⁵), – утверждал М. Шолохов. Но творческая практика убедительно опровергала подобные попытки. Многие советские художники переставали быть писателями и превращались в пишущих задолго до физической смерти.

Под мощным идеологическим прессом выросли и несколько поколений русских читателей. С помощью разного рода постановлений, государственных премий, орденов, арестов, судебных процессов, высылки из страны, сервильной литературной критики и т. п. им внушались превратные представления о том, что такое художественная литература.

Процесс восприятия искусства носит интимный характер и предполагает различный эффект при чтении разными людьми одного и того же сочинения. Возможно ли такое по команде? Чтобы стать «народа водителем и одновременно народа слугой», В. Маяковскому пришлось приспосабливаться. Книги, созданные без вдохновения, «сделанные» в угоду конъюнктуре (а их оказалось немало), если и функционировали, то уже за пределами искусства. Но сплошь и рядом именно они провозглашались советской властью образцовыми. Тот же Шолохов сетовал: «… остаётся нашим бедствием серый поток бесцветной, посредственной литературы, который в последние годы хлещет со страниц журналов и наводняет книжный рынок.

Пора преградить дорогу этому мутному потоку, общими усилиями создав против него надёжную плотину, – иначе нам грозит потеря того уважения наших читателей, которое немалыми трудами серьёзных литераторов завоевывалось на протяжении многих лет»⁶⁶⁾.

Уважение терялось еще и потому, что читателя ориентировали на сугубо утилитарные цели «использования» произведений художественной литературы: для сдачи зачета или экзамена, для подготовки сочинения или доклада и т. п. В библиотеках можно было получить рекомендательные списки художественной литературы: что следует читать по проблемам сельского хозяйства, что по промышленности, что на военную тему и т. п. То обстоятельство, что при таком обращении с книгой смысл чтения художественного произведения попросту терялся, составителей подобных списков не волновало.

Навязанная обществу в качестве «колесика и винтика» государственного механизма художественная литература в советской стране переставала быть искусством и превращалась в беллетризованную инструкцию по воспитательной работе. Её произведения, чаще веет раздробленные на части, использовались как словесные иллюстрации по обществоведению, по гражданской и военной истории, по психологии и этнографии и т. п.

Означает ли это, однако, что всякая связь художника с обществом губительна для его таланта? Отнюдь! Нужно только, чтобы искусство служило своим гуманным вековым целям.

А.С. Пушкин писал;

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал⁶⁷⁾

.

Священна творческая внутренняя независимость художника. Плоды же его труда – достояние всех желающих. О весьма конкретных целях искусства говорил Чехов: «Надобно воспитывать в людях совесть и ясность ума»⁶⁸⁾.

Читателю художественной литературы необходимо понимать и чувствовать громадную дистанцию между законтрактованностью и свободным служением свободно избранным общечеловеческим идеалам.

2

Зачем человек читает художественную книгу? Да ещё, случается, одну и ту же и по многу раз? Конечно, у разных людей и предпочтения могут быть разные, но это ничего не меняет.

Существуют, видимо, определённые духовные потребности, какие-то ценностные ориентации, дающие возможность читателю найти «своего» писателя. Книги такого художника особенно много говорят уму и сердцу, и встреча с ними всегда желанна и необходима. В свою очередь, и писатель знает о существовании «своего» читателя, дорожит его вниманием, вдохновляется его интересом. Чаще всего человек обращается к художественной литературе в силу потребностей, подчас даже не осознаваемых как цель.