Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

Более ёмкую и не столь тенденциозную характеристику фольклорному Владимиру дал в своём исследовании Ф. И. Буслаев. Собиратель русской земли, ласковый князь, пирующий с богатырями и посылающий их на подвиги, политический деятель, умеющий ценить людей и выбирать достойных в своё окружение; человек, не лишённый ошибок, недостатков, – вот, пожалуй, и всё, что сообщает фольклор о характере Владимира. «Исторический идеал самого князя Владимира в народном эпосе мало выработался, – считает Ф. И. Буслаев, – не развился разнообразием подвигов и очертаний характера несмотря на то, что имя его так часто упоминается в богатырских былинах… Кажется, в самых интересах народного эпоса не имелось задачи дать князю Владимиру более яркий и глубокий характер… Для Владимира достаточно было его княжеского ореола, которым он постоянно выступает из толпы пирующих»[248]. Народная фантазия изображает Владимира «даже скорее язычником, нежели равноапостольным князем, которого чествует в нём позднейшая книжная легенда», – полемизирует с К. С. Аксаковым исследователь. Да и самый эпитет «красное солнышко», по мыс ли Ф. И. Буслаева, имеет куда более внутренний, глубинный смысл, определяемый народным верованием, т. к. данный эпитет указывает на изменение в знаковой системе, выражаясь современным термином, народной фантазии: вместо языческого Даждьбога или Сварога, божества солнца, народная мысль увидела в новой светской власти новую историческую силу, «в которой, однако, ещё чуялось ей обаяние старого верования в красно-солнышко»[249].

Л. Н. Майков подчёркивает, что только «в отсутствие богатырей-дружинников князь представляется в былинах бессильным, робким, трусливым», «однако участие Владимира в событиях, изображённых в былинах его цикла, настолько значительно и постоянно, что невозможно предположить вымысел большей части былинных сказаний помимо или раньше создания срединного лица»[250]. Л. Н. Майков оправдывает статичность образа князя в былинах его княжеским положением: совершают действия, поступки те, кому это положено, т. е. подлинные герои былин – богатыри. Принципиально ещё одно наблюдение исследователя: былина никогда не описывает жизни героев в биографической последовательности, воспроизводя в фольклорном духе несколько событий из жизни богатыря, «поэтому былинам редко удаётся представить всестороннее изображение характера отдельной личности, но зато они очень определённо воспроизводят общие типические свойства богатырей дружинников»[251].

В. П. Аникин считает, что князь Владимир в былинах «предстаёт не только как глава могучей Киевской державы, но и как представитель корыстного класса господ, превыше всего ставивший свои личные интересы, даже если они ослабляли силу Киевского государства»[252]. В былине о Сухмане «великий киевский князь изображён властным, поспешным в решениях господином», за деспотизм и коварство осуждён Владимир в былине о Даниле Ловчанине[253]. «Высоко ставя положение киевского князя, – пишет учёный, – былины, однако, не сделали князя Владимира главным героем эпоса»[254]. Всё это делает образ противоречивым, сложным, «великая княжеская вина в том, что власть стольного князя употреблялась во вред народу»[255].

Ю. И. Юдин пишет о злом, вероломном, жестоком, но сильном характере Владимира[256].

Полемизируя с В. Ф. Миллером, А. П. Скафтымовым, Д. С. Лихачёвым в оценке былинного Владимира как «тусклой», «бесцветной» фигуры, «пассивного персонажа», Ф. М. Селиванов пишет, что «этот образ очень колоритен в своей объективной противоречивости, причины которой коренятся в общественных отношениях эпохи Киевской Руси и усиливаются с обострением классовой борьбы»[257]. Важно слово князя, им «начинается движение сюжета во многих былинах», «за словом князя Владимира стоит сила – сила власти в её эпическом понимании». Наряду с жестокостью, заносчивостью и другими пороками князь в былинах (например, «Молодость Чурилы») и справедлив, и по-государственному мудр, умеет признавать и исправлять свои ошибки[258].