Русская любовь. Секс по-русски

На следующий день он должен был доставить пачку кож
К известному в Париже парфюмеру.
Дом, где он жил, на дом-то не похож —
Он был, как и другие, на мосту — под Сеной.
На том мосту стояло множество домов,
И мост дугою странной нависал над Сеной,
Дом к дому примыкал — там не было дворов,
Там не было деревьев, не было травы, и не было веселья.
На мост поднявшись, Жан-Батист дом быстренько нашел,
И тихо подойдя к окну, лицом к нему прижался,
Затем, в дверь постучавшись, в дом вошел
И встал, как вкопанный, смотрел вокруг и удивлялся.
Там, в полутьме таинственной, все стены полками окружены,
Там тысячи сосудов, емкостей, пробирок.
Два парфюмера спорами горячими увлечены,
Как лучшие духи создать, которые получше Мирры.
Скворчат, кипят сосуды на огне на тиглях,
Пары уходят к потолку, там исчезая,
Идет работа парфюмерная не второпях,
А что получится в конце концов — никто не знает.
И вдруг максимализм юношеский возыграл,
Рванулся юноша к тем колбам по какой-то мере,
Десятки содержимого смешал — перемешал,
А результат дал нюхать изумленным парфюмерам.
В минуту получилось то, на что у них ушли года,
А юноша и не подумал сделать перерыва,
Шедевр создал тот, который никогда
Не был бы сотворен без этого порыва.
По комнате метался, словно дикий зверь,
Хватая колбы разные, сосуды без разбора,
Прикидывая, смешивал, болтал и вот теперь
Дождался — выброшен за дверь без разговора.
Вот вечер подступил,
и старый парфюмер уселся за рабочий стол.
Достал шифоновый платок и склянку наглеца с духами,
Вот капля на платок — движеньем пред лицом провел,
Вдруг переполнился нос старика невиданными чудесами.
Он понял, гения он выставил за дверь,
Он понял, что теряет состоянье,
Он выкупать парнишку полетел теперь,
Он понял — тот мальчишка даст ему известность. Состоянье.
Он выкупил парнишку деньги заплатив,
Тому досталось по спине — так, для острастки,
И в доме странном на мосту мальчишку поселив,
Он сделал жизнь Батиста просто сказкой.
Жан обнаглел — учить он парфюмера стал,
Каких ингредиентов в смесях не хватает.
Хотя из вежливости спрашивать не перестал,
Прикидывался, как создать шедевр — не понимает.
А парфюмерный труд — о, как же ты тяжел!
Известные духи ведь можно посчитать по пальцам,
Я даже и примера нужного здесь не привел,
Он скрупулезен, как вязание на пяльцах.
Жан сделал ящик — на тринадцать секций разделил,
И в каждую флакончик с лучшими духами вставил,
А вот тринадцатую секцию духами обделил,
Там не было того, что он себе представил.
Кипела в чане сотня килограммов роз.
Хозяйский кот был сварен для науки,
Варилось все, что может, было огорчение до слез,
Не получил он нужного, не шли духи те в руки.
Хозяин стал богат. Почетен, знаменит,
Двенадцати духов Парижу ведь вполне хватало,
А Жан-Батист мрачнел, больным он стал на вид,
Тринадцатого в стоечке флакончика не доставало.
Он понял, что в тринадцатом должна быть та,
Та девушка, которую он задушил когда-то,
Тот запах локона и тела, персиков, лобка,
Он в обморок упал от осознания, насколько девушка не виновата.
Он тяжко заболел — забросил все дела.
А парфюмер с продажи богател — не знал заботы,
Но час пришел, и к старику с косой пришла Она,
Сказав: «Пойдем со мной, заканчивай работу!».
Жизнь беспощадна и не предсказуема подчас,
Грабителями был убит хозяин бывший Жан-Батиста,
А парфюмер ушел в определенный час,
Мир парфюмерный потерял великого артиста.
Звезда судьбы, мерцающая с высоты,
Куда ведешь ты человека ежечасно.
Он ждет, что счастье на него обрушишь ты,
А ты обрушиваешь на него несчастье.
О, Сена! Франции прекрасная река,
Веками чрез Париж течешь чудесною волною.
Розетками прекрасные соборы смотрятся в тебя
И в отражении своем любуются собою.
И рухнул мост, и рухнул в Сену дом,
Все старое ушло навеки безвозвратно.
Наш Жан-Батист свободен — молод он.
И жизнь, что впереди сияющая, необъятна.
Поля лаванды — бесконечная сиреневая даль
Перемежается пшеничными полями,
Не знает наш герой, куда идти.
Быть может, в монастырь — в печаль?
А может быть, по жизни дальше за духами.
Ведь перед тем, когда хозяин умер, в Сену мост упал,
Он сонм духов создал и не напрасно,
Известен стал в Париже — весь Париж его узнал,
Хотя 13-й пустой флакон всю душу бередил ужасно.
Уж тридцать дней по Франции в пути,
Весь грязный, оборвавшийся, уставший,
И скоро надобно ночлег найти,
А где найти по времени и подходящий.
И вот нашлась песчаная пещера — темнота.
Он весь в грязи, и тыщи запахов к нему прилипли.
Бессонница — ив мыслях пустота,
И вши изъели голову — коростою налипли.
Как вдруг спасительная мысль пришла.
Он должен лучшим быть в подлунном мире.
Он вспомнил запах девушки, которая задушена была,
Тот запах оставался в голове, хотя ее давно убили.
Невдалеке чудесный водопад шумел,
Как раз, чтоб запахи убрать из задубелой кожи,
Он так отмыться той живительной водой сумел,
Что как новорожденный стал и с человеком схожий.
Он понял, дальше должен жить он только для того,
Чтоб лучшие духи создать единственные в мире.
Он должен этот запах уловить, и больше ничего
Не оставалось интересного в подлунном мире.
Но вот случилось, как-то он гулял,
Как вдруг увидел девушку в изящнейшей карете.
Почти что в обмороке он знакомый запах обонял,
Тот запах — тот единственный на свете.
И день прекрасный вдруг исчез как в никуда,
И солнца свет, и жаворонок высоко над полем,
Расплата здесь одна: иль радость, иль беда,
Такая уж досталась Жан-Батисту доля.
По следу запаха бежал он двадцать верст
И, изможденный, прибежал к закрытым городским воротам,
Характеристику от парфюмера страже преподнес,
Заботы стер со лба, покрытым потом.