Русская Матрёшка: Праздьнъ в традиции. Часть II: от дня Даждьбога до Масленицы

Что касается воды, то её "двойные" источники определяют и направленность молений. Если наземная и подземная формы (реки, родники) связаны с женским началом, то вода небесная – с мужским. В период сенокоса и уборочной вода небесная (дожди, ливни) может принести много бед. Как сено, так и зерновые просто сгниют. Во власти Перуна и Мокоши находятся, таким образом, небесные и земные источники и обращения к Богам позволяют вызвать необходимые условия для вызревания и сбора урожая. "…У древних славян было представление о непосредственной связи подземных и небесных вод (туч)…" (Толстой Н.И.: "Язычество древних славян": 38, с. 159). Однако превосходство грозового Перуна в наполнении водоемов небесными водами неоспоримо: "Признавая дождящаго Перуна за владыку земныхъ водъ…" <…> "…Славяне- язычники чествовали … дождящаго и дарующаго урожаи Перуна… Преданіе о живой воде небесныхъ колодцевъ, отпираемыхъ молніями Перуна, было перенесено на земные источники" (Афанасьев А.Н.: 39, с. 411, 188). Ниспосланным свыше считается дождь, идущий в день Перуна накануне сбора урожая: под ним очищаются, дождевую воду собирают как целебную. По поверьям, он избавляет "от очного призора и всякой вражьей силы".

Жатва относится к осенней поре, ко времени остывания Неба-Сварги и активизации хтонических сил, связанных, в первую очередь, с водой (Черных А.В.: 1, с. 219). Неоднозначность этого перелома "с лета на осень" отразилась на повериях и предостережениях. Так, в одних районах Прикамья "ильинская" вода считается опасной, "демонической", в других – святой и целебной. Однако в любое переломное время, в любом сезоне вода наполнена очищающей и оздоровительно силой, что видно из обрядности всех праздников, и особенно – в ночное, предрассветное время. "В этот день в водоемах "купаются богоугодники после двух часов ночи, Илья-пророк – богоугодник, нужно брать воду, пока они не ушли" (Черных А.В.: 1, с. 220).

Мокошь (Макошь, Мокосл, Мокуша, и т.д.), Марена (Морана, Мана, Мара), Кикимора, – ипостаси Великой Богини. В Мокоши проявился холодный, жесткий (а порой и жестокий) образ Праматери, её покровительствующий и наказывающий характер. Она никогда не покидает мир людей, покровительствуя, главным образом, труду женщин и всему, что рождает Мать-Земля. Она – главная Хозяйка на земле, которой свыше даны права и помогать в трудную минуту и наказывать нерадивых. Она ведает рождением и смертью, началом и концом, успением и пробуждением, не допуская беспорядка среди живущих. Сравним. "Не столь многочисленные и не особенно опасные духи изъ нечисти, подъ именемъ "кикиморы", принадлежатъ исключительно Великороссіи, хотя, корень этого слова указываетъ на его древнее и общеславянское происхожденіе. <…> Въ Пошехонье, где "Мару" представляютъ красивой, высокой девушкой, одетой во все белое, но зовутъ ее "полудницей", относя прямо къ "полевымъ духамъ". Въ Олонецкой губ. мара—невидимое существо, живущее въ доме помимо домового, но съ явными признаками кикиморы (прядетъ по ночамъ на прялке, которую забыли благословить, рветъ куделю, путаетъ пряжу и т.п." (Максимов С.В.: 41, с. 61). Точно такие же действия производит и Мокошь: "… не оставляй кужля, а то Мокоша опрядет" (Иванов Вяч. Вс.: Топоров В.Н.: 42, с. 20). "И славянская Мора/Мара, по-видимому, более сложный персонаж, чем это представляется на первый взгляд. Связанный с восточнославянской Марой/(Кики-) морой мотив прядения указывает на ее родство с рожаницами и другими женскими божествами, определяющими судьбу человека у славян и других и.-е. народов" (Б. Белетич, А. Лома: "Сон, смерть, судьба…": 43, с. 63). Всё зависит от благорасположенности или, напротив, осерчания покровительницы.

Мокошь всегда находится в двух мирах одновременно, не меняет свой лик с сезонами и всегда сохраняет функции Богини – покровительствующие, грозные и оберегающие. Перенесенный в период двоеверия образ Мокоши-Недели на Параскеву-Пятницу сохранил её сложный нрав:

"Я пойду млада на новый базар, / Я куплю, куплю алтынную свечу,

Я поставлю перед Пятницею: / – Ты гори, гори, алтынная свеча,

Ты умри, умри у милого, жена! – / Изгорает алтынная свеча,

Умирает же у милого жена" (Киреевский П.В.: 44, с. 228).