Русская невестка

Бородач опять появился, взглянул на трояк.

— Ты это мне взятку, что ли?

— Почему взятку? От чистого сердца…

— Ну, коли от чистого… Давно бы так. А то — со-овесть… — Лязгнул отодвигаемый засов, калитка отворилась. — Проходи. Только чур я тебя не пускал, сам перелез через ограду. Понял?

— Понял, понял. Возьми деньги.

— Трешка, что ли? Это много… У меня такса, рубель с носа.

— Возьми, возьми, у меня нет рубля. — Арсен торопливо сунул деньги в нагрудный карман его пиджака. — Только ты мне скажи, как пройти в родильное отделение? Вечером нас машина привезла, и я как-то…

— Жена, что ли, рожает? Вон он, родильный корпус. Как завернешь за лечебный, там с торца и вход.

Арсен поспешил по асфальтовой дорожке между деревьями, вбежал на крыльцо и толкнул знакомую дверь. Она оказалась открытой. В приемном покое та же пожилая санитарка сидела на стуле возле регистрации и, насадив на нос очки в металлической оправе, что-то вязала. Тихо, безмятежно позвякивали спицы. На скрип двери она подняла голову и взглянула на Арсена поверх очков.

— Никак обратно ты? — проговорила она, вопреки ожиданию Арсена, не сердито, а скорее сочувственно.

— Ну как там моя жена… Елена? — спросил он, кивнув на дверь родильного отделения.

Санитарка и регистраторша переглянулись между собой.

— Да как тебе сказать, милок… — начала было санитарка.

Ее перебила регистраторша:

— Да вы садитесь, отдохните, чего стоять. Вон стул.

— Ну говорите же… — прохрипел Арсен с мольбой, обессиленно опускаясь на стул. — Что с ней?

— Да не волнуйтесь. Ничего страшного. Роды оказались сложными… Ну, в общем, ей сейчас делают операцию… — сказала регистраторша.

— Какую… операцию?..

— Ну, сечение… кесарево… Вы не беспокойтесь, у нас очень опытный хирург. Все будет хорошо, честное слово! Да и сама операция нисколько не опасная.

— Ага… да, понятно… Давно начали?

— Да уже, наверное, кончили или кончают. Тетя Зина, узнайте, пожалуйста, как там.

— Я мигом. — Санитарка встала и, положив рукоделие на регистрационный стол, засеменила к двери.

Арсен достал сигарету, но регистраторша не дала ему закурить.

— Здесь нельзя. Пожалуйста, выйдите на крылечко и там курите.

— Ага, извините. — Арсен сунул сигарету в карман и посмотрел на дверь.

Прошла целая вечность, пока она вновь отворилась. Вошла санитарка и прямо с порога радостно сообщила:

— Все обошлось, слава Богу!

— Ну что? — спросила регистраторша.

— И сама живая, и дитё! Мальчик у тебя! Сын! Поздравляю!

— А операцию уже закончили? — снова спросила регистраторша.

— Уже! Осталось только зашить рану.

Зашить рану… Зашить рану… Все, что происходило до этой минуты, казалось Арсену чем-то невероятным, как во сне, когда знаешь — стоит только проснуться, все станет на свое место. Но два беспощадных слова в одно мгновение развеяли этот сон и вернули Арсена в действительность. И он с ослепительной отчетливостью увидел перед глазами страшный багровый шрам на нежной, как у младенца, белой коже до боли в висках родного ему тела.

Истерзанного, измученного тела его Елены…

В этот день работать он не смог, отпросился и пошел домой. Но и дома оставаться был не в силах. Как вода деревянную пробку, маленькая, наполненная пустотой комната без Елены вытаскивала его прочь. Он встал и пошел к Зейналовым. Вагифа дома не оказалось, но Мехрибан-ханум почти силком втащила его в комнату и принялась расспрашивать о Елене. И пока он, от волнения через силу выдавливая из себя слова, рассказывал, на столе появились тарелки с едой и знакомый глиняный кувшин с вином.

— Слава Аллаху, что все хорошо кончилось, — сказала женщина, дослушав его рассказ. — Дальше все пойдет совсем хорошо. Но тебе надо кушать, сил собирать. Вот, возьми говурму, огурцы свежие…

— Спасибо, Мехрибан-ханум, я ем.

— Э, нет, ты не так кушаешь, я тебя знаю! Надо уметь хорошо кушать, по-мужски! Вот, выпей вина, вино аппетит откроет.

Арсен выпил чайный стакан вина, потыкал вилкой в кусок холодной баранины.

Немного погодя он сказал:

— Мехрибан-ханум, я к вам по делу.

— Скажи свое дело, не стесняйся. Я не чужая.

— Честно говоря, все произошло так неожиданно, что я совсем растерялся. У нас ведь ничего не готово — ни для Елены, ни для ребенка. Может, вы посоветуете, что надо купить, и всякое такое, в общем.

— Ничего, Арсен джан, — успокоила его Мехрибан-ханум, — время есть еще, все сделаем, что нужно, — и купим, и сошьем! Мы же не чужие люди, свои…

Вечером Арсен снял с книжки все свои сбережения и опять пришел к Зейналовым. На этот раз Вагиф был дома. Арсен положил на стол все деньги.

— Вот здесь, Мехрибан-ханум, восемьсот рублей, все, что у нас есть. Возьмите и сами купите все, что надо. А что — вам лучше знать. Этого хватит?

Мехрибан-ханум заметно смутилась, покраснела даже. Доверие Арсена ее растрогало. Потом взглянула на мужа и засмеялась.

— Арсен джан, дорогой, сразу видно, что ты совсем молодой, опыта не имеешь. За эти деньги на весь родильный дом можно накупить! — Она отделила от пачки две зеленые полусотенки. — Этого пока хватит. Остальные положи в карман, они тебе еще пригодятся.