«Русская освободительная армия» против Сталина

В действительности трудности были иного рода. К ним относился, например, метод работы офицера контрразведки 1-й дивизии РОА капитана Ольховика, который привык действовать самостоятельно и представлять свои результаты лишь командиру дивизии генерал-майору Буняченко, не извещая одновременно разведывательный отдел армейского штаба. Накопленные контрразведкой данные были зачастую малозначимы, касались дерзких высказываний того или иного офицера или солдата, дисциплинарных проступков, пьянства на службе, разбазаривания бензина для личных поездок и т. п. [83] Трухин, которого в первую очередь интересовало вскрытие советских связей, всерьез взвешивал замену майора Чикалова капитаном Беккером-Хреновым, которого он еще в 1944 г. хотел сделать подполковником. В то время как отделение контрразведки с переменным успехом посвящало себя борьбе с попытками советского шпионажа, разведывательное отделение, помимо этого, занималось также задачами, которые не были предназначены для глаз немцев, например, предпринятыми в завершающей фазе войны по распоряжению генерал-майора Трухина попытками установить связь с американскими войсками. В целом работа разведорганов армейского штаба РОА страдала, во-первых, от недоверия немецких контрразведывательных служб, частично – от организационных недочетов, а иногда и от ревнивого отношения со стороны добровольческих частей, не подчиненных Власову. Тем не менее был заметен явный прогресс.

То, что значение разведслужбы Освободительной армии возрастало, показывает и пример школы разведки РОА, организованной в «охотничьем доме» близ Мариенбада в начале 1945 г. [84] Это заведение, предназначенное для обучения разведчиков и агентов в первую очередь, хотя и не исключительно, в области тактики, предстает в советском освещении как опасный центр, откуда должны были направляться шпионаж, диверсии, террор и даже – в чем особенно обвиняли лично Власова – восстания в тылу Советской армии. Именно существование этой разведшколы военная коллегия Верховного суда СССР расценила как весомый обвинительный пункт [85], хотя военная разведка считается в Советской армии законным и почетным средством ведения войны и практика подготовки в «охотничьем доме» едва ли могла отличаться от практики аналогичных советских учреждений. На деле заведение во главе со старшим лейтенантом Еленевым, одним из самых способных офицеров разведки, где наряду с другими инструкторами гастролировал и Беккер-Хренов, по всему своему складу напоминало советское учебное заведение: помимо господствующего духа, здесь действительно все было советским. Курсанты были одеты в советскую офицерскую униформу, носили советские ордена и медали, обращались друг к другу по-советски – «товарищ», вместо принятого в РОА «господин», читали советские книги и газеты, слушали советские радиопередачи, и даже меню обедов соответствовало обычаям Красной Армии. К разведывательным дисциплинам, по которым их готовили, принадлежали картография и ориентирование, методы получения и передачи информации, советские служебные инструкции, а также пользование автоматическим оружием, радиоаппаратурой и автомашинами советского производства, обращение со взрывчатыми веществами и т. п. В связи с выпуском первого курса из 20 офицеров в данной агентурной школе, которую по этому случаю строго охранял парашютно-десантный батальон РОА, 11 марта 1945 г. побывал и Власов вместе с генерал-майором Мальцевым. Власов простился с выпускниками речью, в которой он еще раз напомнил им о большом значении военной разведки. «Лишь немногие, – говорил он, – безгранично преданные идеям Освободительного движения и способные взять на себя все трудности этой работы, чрезвычайно важной в условиях войны, достойны почетного имени разведчика РОА. Освобожденная от большевизма Россия никогда не забудет их подвиги». Группа была по воздуху заброшена за линию фронта, чтобы организовать с антисоветским движением сопротивления единую борьбу против Советской армии [86]. Необходимый для акции бензин – 20 000 литров – удалось достать лишь с величайшим трудом. Засвидетельствовано, что и разведчик старший лейтенант Тулинов не раз переправлял за линию фронта группы агентов, которые, однако, несли при этом ощутимые потери.

При создании своего офицерского корпуса, как и при устройстве военной юстиции и военной разведки, русские следовали собственным представлениям. Офицер Освободительной армии считался представителем новой России в «европейском обществе» и, как таковой, выделялся и среди своих товарищей из добровольческих частей под немецким командованием.