«Русская освободительная армия» против Сталина

Среди различных «элементов», которым Сталин уже 3 июля 1941 г. объявил «беспощадную борьбу» – «дезорганизаторов тыла», «паникеров», «распространителей слухов», – первое место вскоре заняли названные «дезертирами» советские солдаты, сдававшиеся в немецкий плен. Приказ № 27 °Cтавки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 г., подписанный Сталиным в качестве Председателя Государственного Комитета Обороны, его заместителем Молотовым, маршалами Советского Союза Буденным, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым и генералом армии Жуковым [278], объявленный сверху донизу вплоть до рот и сравнимых с ними подразделений, должен был поставить на широкую основу поначалу еще беспорядочные репрессии против «окруженцев» и «дезертиров». В этом важном документе клеймились как «трусы», «нарушители присяги» и «преступники» погибший под Рославлем командующий 28-й армией Западного фронта генерал-лейтенант Качалов, командующий 12-й армией Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Понеделин, командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов только потому, что они были окружены немцами и взяты в плен с частью своих войск. Военнослужащим Красной Армии была еще раз настойчиво внушена обязанность сражаться во всех условиях, особенно в окружении, «самоотверженно, до последней возможности», т. е. до смерти. Теперь командиры должны были строго следить за своими подчиненными, подчиненные – за командирами, и каждый из них был обязан всеми средствами уничтожать советских солдат, предпочитавших сдаваться в плен, а не умирать. Семьи офицеров и политработников, сдавшихся в плен, должны были арестовываться как «близкие дезертиров», семьи пленных красноармейцев – лишаться всякой государственной поддержки или помощи. Но, в соответствии со статьей 58 Уголовного Кодекса РСФСР, и простые красноармейцы должны были в случае пленения считаться с возможностью ареста членов семьи и их отдачи под суд или их депортации в суровые районы Сибири. Применение принципа ответственности всех членов семьи несомненно вытекает из приказа № 0098 Военного Совета Ленинградского фронта от 5 октября 1941 г., а также из захваченных актов Главной военной прокуратуры СССР [279].

В приказах Сталина, Ставки и органов советского командования лета 1941 года выразилась та позиция, которую Советское государство занимало по вопросу о военнопленных со времени своего возникновения. Поскольку «рабоче-крестьянской власти» было невозможно признать, что революционные солдаты Красной Армии искали спасения в пленении классовым врагом, советское правительство уже в 1917 г. больше не считало себя связанным Гаагскими конвенциями о законах и обычаях войны, а в 1929 г. отказалось и от ратификации Женевской конвенции о защите военнопленных [280]. Как не раз открыто заявляли Сталин, Молотов и другие высокопоставленные функционеры, среди которых посол Коллонтай, в Советском Союзе существовало лишь понятие дезертиров, изменников родины и врагов народа, но не военнопленных [281]. При такой позиции само собою разумеется, что существовала заинтересованность не в благополучии советских солдат, попавших в руки немцев, а лишь в том, чтобы им пришлось как можно хуже. Ведь в этом случае на них, по крайней мере, еще можно было сколотить пропагандистский капитал в том смысле, что достигалось отпугивающее воздействие на советских солдат и из них изгонялась склонность к сдаче в плен классовому врагу в будущем. Содержавшееся в приказе Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. требование об уничтожении сдающихся в плен красноармейцев «всеми средствами, на земле и с воздуха» было затем претворено в жизнь, когда, например, советские ВВС совершали целенаправленные бомбовые налеты на лагеря военнопленных. Доказано также, что советские агенты в немецких лагерях для пленных, зачастую играя роли переводчиков, функционеров и лагерных полицаев, направляли свои усилия на провоцирование репрессий лагерных властей против своих соотечественников, чтобы еще более ухудшить их положение [282]. Как поступали с красноармейцами, попавшими в плен к врагу, со всей очевидностью выявлялось после завершения военных действий. Так, уже после финско-советской зимней войны советских пленных, репатриированных из Финляндии, под строгой охраной отправили в отдаленные районы страны, и с тех пор их больше не видели – видимо, они были ликвидированы [283][47]. Как к врагам народа и изменникам родины относились после Второй мировой войны и ко всем военнослужащим Красной Армии, находившимся в немецком плену, независимо от того, оказались ли они там по своей воле или, как, например, майор Гаврилов, храбрый защитник Брестской крепости, попали в руки противника тяжело раненными. Все они исчезали в концлагерях «Архипелага ГУЛАГ» или подвергались другим тяжелым репрессиям [284].