«Русская освободительная армия» против Сталина

Во фронтовой полосе 5-го горно-стрелкового корпуса СС, где находилась дивизия Буняченко, в начале апреля 1945 г. было два угрожающих, с точки зрения предстоящего советского наступления, плацдарма: созданный в феврале 1945 г. западнее Аурита, который простирался между Франкфуртом и Фюрстенбергом более чем на 12 километров в ширину и на 6 километров в глубину, а также существенно меньший к югу отсюда, между Фюрстенбергом и Нойцелле, так называемый 119-й укрепрайон советской 33-й армии [394]. «По зрелому размышлению», как сообщает Швеннингер, генерал Буссе и начальник штаба армии полковник штаба Гёльц предложили провести ограниченную операцию по ликвидации меньшего из этих плацдармов – «Эрленгоф» – к югу от Фюрстенберга. Лишь в этом месте, быть может, существовала возможность добиться видимого военного успеха, который бы имел обратное политическое воздействие и «мог быть использован и в пропагандистских целях». Наступление на хорошо укрепленный плацдарм к западу от Аурита, который удерживали 4 советские стрелковые дивизии (49-я, 222-я, 383-я, 323-я) и за который в течение недель велись тяжелые бои, представлялось заведомо бесперспективным.

В воспоминаниях непосредственно причастных полковых командиров, подполковника Архипова (1-й полк) и подполковника Артемьева (2-й полк), а также более отдаленных наблюдателей – бывшего начальника личной канцелярии Власова, полковника Кромиади, и бывшего адъютанта генерала Мальцева – старшего лейтенанта Плющова-Власенко, – резко критикуется боевое задание, выданное в конечном итоге на основе этого предложения. Во-первых, по их мнению, слишком раннее боевое использование 1-й дивизии РОА противоречило мнимым или подлинным немецким обещаниям – аргумент, представляющийся, правда, мало состоятельным, т. к. Власов 5 марта 1945 г. официально утвердил приказ о передислокации дивизии на Восточный фронт и тем самым одобрил ее фронтовое использование. А во-вторых, недоверие русских вовсю разгорелось из-за того, что, как они считали, дивизии была намеренно поручена невыполнимая задача с целью ее погубить [395]. Подполковник Архипов назвал «безумием» задание «отбросить красных между Франкфуртом и Фюрстенбергом на восточный берег Одера». И подполковник Артемьев считал наступление в этом месте «нелепостью» ввиду крайне неблагоприятных боевых условий и флангового огня с восточного берега Одера. Полковник Кромиади и старший лейтенант Плющов-Власенко указывают на то, что дивизии между Франкфуртом и Фюрстенбергом был намеренно выделен один из «тяжелейших участков фронта». Все свидетельства и основанные на них повествования Торвальда и Стеенберга, а также следующие им версии советских авторов Тишкова и Титова, совершенно упускают из вида, что наступательная операция 1-й дивизии РОА относилась вовсе не к большому плацдарму на подступах к Ауриту, к югу от Франкфурта, а к существенно меньшему плацдарму – «Эрленгофу», расположенному южнее Фюрстенберга, где Одер легко изгибается к западу и где, правда, тоже были трудные, но все же несколько более благоприятные условия, чем у Аурита [396].