Русская песня в изгнании

«Гражданская война меня застала в казачьих частях. С ними я и эвакуировался в Константинополь. Помогли мне и здесь мой маленький рост и моложавый вид. Им я обязан своей жизнью. Донской казачий полк, в котором я служил, был в крымский период Гражданской войны сильно потрепан. Я был захвачен красными в маленькой деревушке. Нам приказали снять одежду, и когда мы остались в одном белье, началось форменное истребление пленных. Тщедушный, исхудалый, с бритой после перенесенной болезни головой, я упал на землю и, прикрыв руками затылок, ждал своей очереди. Уже красный всадник занес надо мной шашку, как другой его остановил: „Не тронь мальчишку!“ Красные ускакали. Какая-то старушка сжалилась надо мной, повела меня в хату и накормила. Гладя меня, офицера, по голове старческой рукой, она спрашивала:

„Как это ты, сыночек, попал на войну?“ В лохмотьях я бежал за своей частью. Ее уже не было, а в казачьем разъезде, на который я на следующий день наткнулся, долго не хотели верить, что я казак, не говоря уже о моем офицерском чине.

Период моего пребывания в Добровольческой армии я описывать не буду. Я начну с того момента, когда с отступающими казачьими частями я был эвакуирован в Турцию, очутившись в мрачном лагере голода и смерти — Чилингири».

Несмотря на малый рост, Сергей Алексеевич, по воспоминаниям современников, обладал незаурядным обаянием, эрудицией и волей. За глаза его порой называли Наполеоном, чью личность в истории он очень уважал.

Осенью 1921 года за несколько недель им было отобрано три десятка профессиональных певцов из числа казаков — начались репетиции.

Спустя два года в Софии был дан первый концерт, затем последовал большой тур по Европе, и уже в 1928 году жаровцы выступают с сотым, юбилейным представлением. Для определения популярности хора слова «успех» явно недостаточно — это было настоящим триумфальным шествием русского казачьего «войска» по всему миру.

Соблюдая справедливость в оценках, замечу, что хор Жарова был не единственным, созданным в те годы русскими изгнанниками.

Р. Б. Гуль в знаменитой «Апологии русской эмиграции» пишет следующее: «В эмиграции первым создался хор знаменитого еще по России хормейстера А. А. Архангельского. Архангельский создал свой хор в Праге в 1923 году из ста двадцати человек. Но через год Архангельский скончался, управление хором перенял известный А. Г. Чесноков, но ненадолго: переехал в Париж, и хор самораспустился.

В Париже выступало несколько русских зарубежных хоров: хор Сергея Жарова… имел международный успех. Вокально соперничавший с ним был хор имени атамана Платова, руководимый Николаем Кострюковым. И этот хор успешно объездил весь мир.

Большую вокальную русскую ценность за рубежом представлял знаменитый квартет Ник. Ник. Кедрова. До революции его квартет знала вся музыкальная Россия.

Н. Н. Кедров был профессором Петербургской консерватории и руководителем придворной певческой капеллы. Став эмигрантом, в Париже в 20-х годах Н. Н. Кедров восстановил квартет и объехал с ним весь мир, имея везде успех.

Умер Н. Н. Кедров в 1940 году. Сменил его, как „душу квартета“, Н. Н. Кедров-младший (его сын)».

Они пели на самых престижных площадках крупнейших мировых столиц и во дворцах коронованных особ, но никогда не соглашались на предложения выступить в клубах или ресторанах, сколь бы ни был велик предложенный гонорар.

Хор Жарова не лубочная картинка — это большое искусство.

Изначально состав хора насчитывал сорок человек, в 60–70-е годы это число сократилось до двадцати четырех участников, включая двух танцоров.