Русская песня в изгнании

— Во второй половине 80-х годов я уже жил в Лос-Анджелесе, и как-то мы с сыном пошли в кино посмотреть «Красную жару». Увидели описанную выше сцену, и сын мне сказал: «Надо идти к адвокату». Песня была не моя, но я ее записал в одном из альбомов и мой образ был полностью скопирован в фильме. Отослали составленную с помощью юриста претензию, свои фото и пленку с записью. Мне не понравилось, что имя не указали в титрах. Это была какая-то очень крупная кинокомпания, мы заключили мировое соглашение, я отказался от всех требований, и они выплатили пятьдесят тысяч, которые были поделены пополам с адвокатом. Такой у нас был уговор. Сумма не бог весть какая, но было очень приятно.

— Вы выпускали практически ежегодно новый альбом, где всегда преобладал шансонный материал, и вдруг в середине 90-х запели эстрадные песни. Почему так случилось? Что заставило вас отказаться от исполнения материала, который принес успех?

— Я всегда любил эстраду, хорошо к ней относился, плюс я оказался в новых условиях, увидел, что происходит на рынке, ведь это мой бизнес. Еще в Союзе у меня была группа «Лейся, песня!», обычный ВИА — советская эстрада. Мне нравится петь песни, рассчитанные на более широкую аудиторию. Потом на моем пути появился Крутой, а Игорь — человек, который умеет обаять и расположить к себе. Я стал петь его вещи, а Крутой пишет эстрадные песни. Участвовал во всех его программах, постоянно выступал на «Первом канале», находился в тусовке людей, которые здесь считаются звездами: Лайма Вайкуле, Валерий Леонтьев, дуэт «Академия» и т. д. Мне было приятно быть с ними, приятно, что меня признали таким же.

Есть десять неизданных песен Крутого, написанных в шансонном стиле.

— Почему не издаете?

— Дело в том, что на одной из «Песен года» я спел песню Зубкова. Игорю это, видимо, не понравилось, он творчески очень ревнивый человек. На финале этой программы меня уже не было. Постепенно наши дороги разошлись. Недавно мы пересеклись на одном из концертов, очень тепло пообщались, и, возможно, этот проект будет реанимирован.

Мне кажется, что хорошая эстрада близка к шансону. Не попса, а именно эстрадная песня. Тут есть содержание, душевность в отличие от попсы, сразу заточенной под хит.

Я недавно сам брал интервью у Тихона Хренникова для программы на радио.

Мы обсуждали песни тех лет, ставшие иконами целого поколения: «Подмосковные вечера», «Московские окна». Где сейчас такие вещи, которые поет весь мир?

— «Таганку», «Душа болит», «Левый берег Дона» поют по всему миру. В вашем исполнении они стали классикой.

— Пусть я не покажусь нескромным человеком, но, надеюсь, мне удалось спеть несколько песен, которые залегли людям в душу надолго.

Кстати, о «Таганке»[32]. В 1990 году я был в Риге на гастролях. Ко мне пришел пожилой человек и принес истлевшую тетрадку, где были собраны разные песни и указан автор. Человек, ее написавший, сидел в 30-х годах в Рижском централе. Я помнил его имя, а со временем забыл. Меня всё дергали, надо было ехать во Дворец спорта на выступление. Купить бы ее у него за любые деньги тогда, но…

Золотая скрипка

…Скрипач всегда в законе.

Александр Розенба ум, «Скрипач Моня»

На альбоме «Атаман-2» скрипач-виртуоз Саша Фельдман спел единственную пока песню «Я пью, покуда пьется, покуда сердце бьется…» на стихи Татьяны Лебединской. Фельдман уже многие годы дружит и работает с Михаилом Шуфутинским.

Родился Саша в Киеве, на Крещатике, в год Победы.

Ребенком мама отдала его в музыкальную школу по классу скрипки, позже он окончил музыкальное училище имени Глиэра. Работал в ресторанах. В ту пору очень полюбил молдавскую, румынскую народную музыку. Учился у знаменитых скрипачей того времени С. Чернявского, Абрама Штерна.

Параллельным увлечением был бильярд, в 1970-е годы он входил в десятку лучших бильярдистов Украины.

Когда пришло время служить в армии, Саша, естественно, захотел попасть в музвзвод, но скрипка не очень подходила для военного оркестра, и он самостоятельно освоил… саксофон, который на многие годы стал его вторым инструментом.

В 1978 году во время работы в ресторане «Кавказ» принимал участие в записи знаменитого киевского концерта Аркадия Северного. А за несколько лет до этого записал вместе с Гришей Бальбером[33] альбом «Бессарабка», где впервые прозвучала песня «Про Подол».

Савелий Крамаров и Александр Фельдман

В 1979 году по причине свободы творчества эмигрировал.

«В те годы, — как вспоминает музыкант, — чтобы сыграть „7.40“ в ресторане, надо было кого-то ставить на шухер».