Русская песня в изгнании

Музыку Борис любил с детских лет, играл на аккордеоне, однако по прихоти судьбы сначала окончил автодорожный институт.

Первый альбом был записан случайно в Ереване в 1972 году. Боря с группой музыкантов выступал на торжестве, их выступление кто-то записал на пленку, и несколькими днями позже его голос пел «Долю воровскую» из окон каждой квартиры.

В начале 70-х годов он умудрялся писать свои концерты на студии тбилисского филиала фирмы «Мелодия».

До конца 80-х годов Бока жил со своей большой семьей в Ереване, а в начале 90-х перебрался в Москву, пел в ресторане «Помидор», позже по адресу: Ащеулов переулок, дом 9, недалеко от Сретенки, открыл ресторан с говорящим названием «У Боки». Однако в столице артист не прижился. Возникло несколько неприятных ситуаций с милицией: к нему врывались с обыском, певец был осужден на три года условно якобы за хранение огнестрельного оружия…

После ряда инцидентов он принимает решение об отъезде в Лос-Анджелес.

Здесь выдающийся артист обрел подобающий ему статус звезды: он много и с удовольствием выступает, издал шесть компакт-дисков и нечасто, по приглашениям приезжает к нам.

У меня мурашки бегут по коже, когда я слышу его голос:

На что похожи облака?
Спросил меня мой сын слепой…

А вечный хит курортного сезона Черноморского побережья:

Косяк чилима, пластилина,
Валит дым, дым, дым,
Привет огромный,
Всем плановым!

Бока один такой. Да простят меня его земляки и коллеги, но нет ему конкурентов в «русской песне с бакинским акцентом». Одно слово — первопроходец!

Кода (заключение)

Вот и подошло к концу наше путешествие по затейливому миру эстрады русской эмиграции. О ком смог найти хоть малость сведений — рассказал. Кого-то наверняка упустил — простите: нельзя объять необъятное. Только первая волна 1918–1920-х годов насчитывала около трех миллионов изгнанников.

Сколько было среди них музыкантов? Сотни, тысячи? В наше время в одном Нью-Йорке, по некоторым оценкам, проживает МИЛЛИОН русскоговорящих людей.

В мемуарах первой эмиграции я часто обнаруживал упоминание звездных фамилий тех лет, о которых в наше время помнят только их современники. Например, Виктор Яковлевич Хенкин. Он пел и в Берлине, и в Париже, и даже в Японии. С ним на гастроли в качестве аккомпаниатора ездил сам Оскар Строк. Почему его имя кануло в Лету? Остались ли пластинки?

Какова судьба исполнителя «песенок настроения» из Харбина Александра Кармелинского? В начале 30-х он вернулся в СССР и, вероятно, сгинул в сталинских лагерях.

Не осталось достоверных данных о блистательной цыганке Нюре Массальской, которая когда-то учила пению Людмилу Лопато.

Вскользь упоминаются в воспоминаниях эмигрантов имена певцов Дмитрия Усова, Виктора Новского или сына иранского посла в царской России Манук Ашим-хана. Последний умер прямо на сцене ресторана «Шахерезада» в Париже, во время исполнения песни «Две гитары».

Как забыть Марусю Саву (Савицкую)!? Коллекционер из Москвы Михаил Близнюк проделал большую работу и собрал материал для целой книги о ней. Может, выйдет, прочитаем.

А сколько тысяч (миллионов) человек оказались вдали от родины после Второй мировой войны? Кого-то знаем, помним, но большинство преданы забвению. В Нью-Йорке был знаменитый оркестр Саши Полинова, в Германии — оркестры Фрица Шульца и Дмитрия Дуракина… Послевоенная эмиграция специализировалась на русском фольклоре, и музыкантов на этой ниве подвизалось в те годы немало. Видимо, из-за общей схожести память хранит лишь тех, кто стал действительно лучшим в своем деле. Или тех, кому повезло оказаться «в нужное время в нужном месте».

Время безжалостно ко всем, тем более к певцам, которые оставляют после себя лишь звуки голоса. А если карта так легла и не осталось пластинок, альбомов, записей? Как бы и не было человека, получается?

Что говорить, если даже в конце ХХ века, в период стремительного роста информационных технологий, я не смог отыскать и следа о ряде музыкантов третьей волны. Кто был Наум (Николай?) Мирвис, с кем записал пополам первую пластинку в Нью-Йорке Борис Сичкин? Куда пропал музыкальный архив одиозного Виктора Слесарева (Чинова)? Что за загадочный парень пел в русском ресторане Лондона «Борщ и слезы», которым восхищались все бывавшие там в 80-х?

Нам уже никогда не услышать голос Семена Макшанова, близкого друга Михаила Гулько: он просто не успел записать альбом — умер. Кто, наконец, этот загадочный Слава Вольный с «саундтреком» к первому изданию книги Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»? Вот уже двадцать с лишним лет никто не может обнаружить достоверной информации о нем. Может, книга поможет и откликнутся знающие люди?

Фото Славы Вольного с единственного альбома