Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Но рассказ будет, в основном, о русских эмигрантах. У них же, как мы видели, тоже дело обстояло нездорово. Одновременно с «Верховным Советом» стали образовываться и иные структуры.

Первыми организовались монархисты. При том что среди белых армий сторонников царя-батюшки было немного. В мае 1921 года монархисты провели съезд в баварском курортном городе Рейхен-галле. Примечательно, что монархисты в основном группировались именно в Германии – там имелось достаточное количество, так сказать, идейно близких, сторонников реставрации немецкой монархии. На съезде был выбран Высший Монархический Совет (ВМС), его возглавил известный крайне правый политический деятель Н. Е. Марков. Новая структура занялась, по свидетельству генерала фон Лампе, «разработкой норм временного управления Россией после падения большевиков». Ориентировался ВМС на дядю последнего императора, великого князя Николая Николаевича. Впрочем, кандидат на престол держался осторожно, заявив, что «не предрешает будущего образа правления России».

Несколько позже сорганизовались либералы. Главным их центром являлся Париж. Летом 1921 года в этом городе было создано так называемое «Русское национальное объединение». Главной целью было заявлено «возможно скорое свержение большевизма».

«В списке организаций, принявших участие в съезде, мы находим кадетские группы в Берлине, Белграде, Константинополе, Софии, так называемый парламентский комитет, Крестьянский союз в Праге, разные комитеты и „братства“ по „освобождению России“, другие организации вроде Общества русских офицеров Генштаба, (Константинополь), Русского комитета (Варшава), Национально-государственного объединения (Гельсингфорс), Союза русских адвокатов (Париж), Сибирского кооператива маслоделов (Бостон) и т. д. Приветствия съезду прислали П. Н. Врангель, М. Н. Гирс – председатель совещания бывших русских послов, фабрикант П. П. Рябушинский».

(Л. Шкаренков)

Что они собирались делать в России после свержения большевиков, было не очень понятно.

Отношения между либералами и монархистами были далеко не дружескими. Порой дело доходило до стрельбы. 29 марта 1922 года монархисты П. Шабельский-Борг и С. Таборицкий совершили покушение на известного кадетского лидера П. Н. Милюкова. Правые его считали главным виновником крушения Российской империи. Милюков не пострадал, но был убит В. Д. Набоков (отец известного писателя).

Оба террориста были тесно связаны с Высшим Монархическим Советом. Последний, разумеется, от них отмежевался. Хотя, возможно, покушение и в самом деле было их личной инициативой. Послушали ребята речей о том, как кадеты Россию предали, да и решили разобраться.

Первоначально монархисты не пользовались особым влиянием. Они мечтали воссоздать Российскую империю в прежнем виде. Их руководители не имели опыта Гражданской войны. А потому всерьез верили: как только падет власть большевиков, народ тут же с восторгом позовет на трон царя-батюшку – и все вернется на круги своя. Но белогвардейцы, воевавшие с красными, отлично понимали, что не вернется. Назад пути нет ни при каком раскладе.

Однако положение постепенно стало меняться. Бесконечная политическая грызня стала надоедать. Тем более что люди, видевшие, что творилось в России, понимали: никакая демократия там долгое время в любом случае будет невозможна в принципе. Но вот объясни это либеральным болтунам…

Некоторые, например Б. Савинков и знаменитый философ Н. А. Бердяев, стали с большой симпатией смотреть на итальянский фашизм. (О последнем очень не любят упоминать поклонники Бердяева.) На самом-то деле фашизм[67] являлся единственной серьезной альтернативой большевикам. Тут стоит пояснить. В фашизме привлекала совсем не идея диктатуры. В диктатуре-то ничего нового не было. Колчак пытался ее установить – и с треском провалился: его выбили пинками под зад даже не красные части, а сибирские партизаны, которые придерживались очень разных взглядов. Дело в идее. Фашизм, как и большевизм, являлся коллективистской идеологией. Суть его в том, что интересы нации ставятся выше интересов отдельной личности. То есть апологеты фашизма полагали: коллективистскую идеологию можно победить лишь ей подобной.