Русская повседневная культура

Распределение рабочих и нерабочих дней должно было соответствовать святоотеческим преданиям. В соответствии с составленным в IX веке византийским патриархом Фотием и принятым Русской церковью в качестве руководства к действию сборником церковных правил «Номоканон XIV титулов» жизнь в столице, равно как и во всей стране, в субботу и в воскресенье должна была замирать — «в субботу и в неделю на молитву упражнятися и праздновати». Одно из постановлений Стоглавого собора предписывало за организацию «позоров» в воскресенье лишать виновного прав «и имение его разграбити»^{59}.

В праздниках своих русские следовали решениям VI Вселенского собора — и соответственно все праздники имели церковный характер. С XV века отмечался еще один праздник — «царский», в основе которого было «воспоминание дня рождения его или рождение сына или дщери его или некое от таковых». Но праздновались «царские» дни не столь торжественно, как церковные.

В Страстную и Светлую недели запрещалось производить суд, взыскивать «людской долг». На Пасху запрещалось заключать кого-либо в темницы и связывать. Исключение, также по VI собору, составляли «прелюбодей и блудник, и восхищая девицу, и гробный тать, и отравник, и куя втайне переперы, сиречь с подмесы (то есть фальшивомонетчик; переперы — русская транслитерация наименования византийской монеты. — Т. Г.), и убийца, и мучитель». В эти же две недели нельзя было заниматься какой-либо деятельностью: «…да не делают люди, но да празднуют вси раби и свободный»; «работати и продати» можно было только «в пекленицах, идеже пекутся хлебы». Кстати, хлеба уже тогда Москва выпекала 26 сортов из ржаной муки и 30 из пшеничной. При этом было разделение пекарей на хлебников, калачников, пирожников, пряничников, блинников и ситников.

Что же касается работы в праздники, то практика часто расходилась с незыблемыми на первый взгляд правилами, которые устанавливала церковь. Герберштейн в 1517 году наблюдал, как в большой праздник — Успеньев день — продолжались работы в кремлевском рву, и даже интересовался, сколько платят за это. А папский легат А. Поссевино в 1581 году отметил, что простой люд прекращает работу лишь на Благовещение^{60}.

На царский же праздник отменялись все общественные мероприятия, которые Стоглав именует «позорами», то есть зрелищами, будь то конные соревнования или казни^{61}.

Наряду с церковными праздниками по-прежнему отмечались языческие. Это и понятно. В быту москвичей, как и других русских людей того времени, оставалось очень много признаков двоеверия. Рядовые горожане пользовались в обиходе в основном языческими именами, лишь в редких случаях упоминая свое «молитвенное» имя^{62} Среди же языческих праздников первое место занимала Радуница. Вторник или суббота Фоминой недели (первой пасхальной) были посвящены почитанию рода. К началу марта, с которого некогда начинался новый год, и к началу каждого месяца были приурочены волхвования. «Труд (трут) полагают в древо, и то древо иже имать в обоих концах труд, концы полагают во два древа, и той огнь вжизают во вратех или пред враты домов своих, или пред торговищи своими сюду и сюду. И тако сквозе огнь проходяще с женами своими и с чады своими по древнему обычаю, волхвующее…» Волхвования категорически запрещались Стоглавым собором.

Многие христианские праздники по-прежнему сочетались с давними языческими традициями. О москвичах в Стоглаве сказано: «В первый понедельник Петровского поста в рощи ходят и в Наливки бесовские потехи деяти». Между прочим, в московских рощах, излюбленных местах гуляния, были установлены колеса, подобные нынешним «чертовым» (не такие большие, конечно), качели и карусели. От тех рощ остался топоним Марьина роща, а от Наливок, где был казенный кабак, — Спасо-Наливкинский переулок между Якиманкой и Полянкой.

Светским праздником был Новый год, который приходился надень Семиона Столпника, то есть 1 сентября. Прощание с летом и встреча зимы происходили на Соборной площади Кремля, где воздвигался помост для митрополита и великого князя, которые поздравляли и благословляли горожан^{63}.

С праздниками, с застольем связано появление у русских понятия братчины. В незапамятные времена за столом использовали большую деревянную чашу — братину, передавая ее по кругу всем участникам застолья. На чаше были надписи поучительного характера: как пить, как следует при этом вести себя. Например: «Не винно вино, винно пьянство». Позже братину стали делать из меди, она стала полуведерной чашей. В ней разносили пиво на всю братию и разливали по чашкам и стаканам.

Отсюда и пошла братчина, или складчина, — праздники с общим столом. Они были популярны у крестьян на Масленицу, на Кузьминки (первые дни ноября), в михайловщину, николаевщину, 6 сентября и 6 декабря, — это все языческие праздники. Обруселая мордва и другие чудские народы тоже любили братчины: в эти дни в огромных чанах, поставленных за селом, в овраге близ воды, варили за общий счет пиво, стряпали яичницу, гуляли, плясали и пили.