Русская правда. Язычество – наш «золотой век»

Хорс (Харc, Хоурс, Хърс, Хръс, Хрос) упомянут, кроме летописного перечня 980 года, в поучениях против Язычества, в «Хождении богородицы по мукам», в «Беседе трех святителей», где, наряду с Перуном, назван «ангелом громным», и в «Слове о полку Игореве». Его почти сразу сочли Божеством Солнца, и многие исследователи сопоставляли имя Бога с авестийским (древнеперсидским) «hvare», персидским «chur, hor», осетинским (осетины – древний северокавказский народ, потомки скифо-сарматских племен) «chur». Все эти слова обозначали Солнце. Разумеется, исследователи разных школ делали из этого свои выводы – мифологи заключали о древнейших, индоевропейских корнях почитания этого Бога, а «объективисты», разумеется, о заимствовании Хорса у иранских народов. До сих пор, кстати, популярна дивная комбинация, объясняющая, что Хорс на Руси появился… из Хазарского каганата. Оказывается, тюрки по языку и иудеи по вероисповеданию (а с точки зрения иудаизма, даже христианство недостаточно единобожно) принесли на Русь Языческого иранского Бога. Примерно на тех же основаниях можно было бы предположить, что русские коммунисты принесут в Китай культ Гитлера. Основана эта дивная теория на двух опорах – во-первых, в одном южно-славянском источнике Хорс назван «жидовином». Но в том же источнике Перун назван «эллинским старцем» – а, кажется, никто не предполагал, что Перун пришел на русские капища из Афин или Спарты. И «эллин», и «жидовин» в данном случае лишь часть единого в глазах христиан нехристианского мира. Оба определения с успехом заменило бы одно – «нехристь». Собственно, в православной лексике встречаются и вовсе уж умозатмевающие определения. Вот духовный стих «Егорий Храбрый». В нем, пленив Иерусалимского царевича Егория, «царище Демьянище» (ненавистный христианам римский цезарь Диоклетиан) требует от него: «Веруй ты в веру нашу, жидовскую (иудаизм. – Л.П.), басурманскую (ислам. – Л.П.), поклоняйся кумирам (Языческим идолам. – Л.П.) латинскиим (католическим. – Л.П.)>.

То есть римский император требует от схваченного им иерусалимского (и, очевидно, иудейского – откуда ж в Иерусалиме другие?) царевича принять иудаизм, ислам, и поклониться католическим идолам (само по себе замечательное определение, если даже позабыть, что с точки зрения как раз иудаизма и ислама даже православный культ икон – идолопоклонство). Но в глазах и певцов, и слушателей «Егория» все прилагательные обозначали просто «чужие, нехристианские». Поэтому – и не по чему иному – и Языческое Божество удостоилось от православного книжника определения «Жидовина» [48] .

Во-вторых, в Хазарииде служили хорезмийские гвардейцы, они и принесли на Русь Хорса. Звучало бы убедительно – в конечном счете, само слово Хорезм изначально звучало на древнеперсидском как Хорзем, солнечная земля. Да вот только в сочинениях арабских авторов, от которых мы и узнали про хорезмийскую гвардию, черным по белому написано, что среднеазиатские воины хазарских каганов были, все как один, правоверными мусульманами. И, конечно, не могли и знать никаких солнечных Богов – а Симург мог быть для них в лучшем случае литературным персонажем волшебных сказок, не более.

А самое главное – отношения между славянами и хазарами времен расцвета каганата не подразумевали никаких заимствований. Об этих отношениях я подробно писал в моей книге «Святослав». Судя по бесследному исчезновению сокровищ державы, в течение двух веков служившей мытарем и ростовщиком на пересечении двух величайших торговых путей Евразии, а также по тому обстоятельству, что победители Хазарии, русы Святослава, у Льва Диакона выглядят не богаче, но, скорее, беднее русов отца Святослава Игоря, описанных ибн Фадланом, русы-победители брезговали даже материальными сокровищами торговцев славянскими рабами. Что уж говорить о возможности позаимствовать у «Чуда-Юда каганого» Бога!

А ведь сия «научная версия» излагается в солидных научных сборниках и монографиях на полном серьезе.