Русская Православная Церковность. Вторая половина XX века

Острый недостаток литературы и педагогических кадров чрезвычайно затруднили деятельность открывшихся в первые послевоенные годы восьми семинарий [3] и двух академий. Немалые сложности создавал деятельности учебных заведений, равно как и делу проповеди Слова Божьего во всех приходских храмах гласный и негласный контроль, осуществлявшийся Советом по делам религий в тесном сотрудничестве с Отделом агитации и пропаганды при ЦК КПСС, с одной стороны, и, конечно, с органами госбезопасности — с другой. Наиболее талантливые, яркие и активные преподаватели и проповедники всегда находились под реальной угрозой увольнения, зато беспомощные чтецы устаревших схоластических конспектов могли быть уверены в своей безопасности. Неприятности ждали и абитуриентов семинарии: их документы нередко перехватывались, о чем они узнавали по давлению, оказывавшемуся по месту их работы и проживания. Если при поступлении они проявляли глубокую христианскую убежденность, то медицинской комиссии предписывалось обратить особое внимание на их психическое состояние [4] Ежегодный прием в семинарию ограничивался согласованной с Советом по делам религий квотой, которая в 60–е гг. не превышала в Ленинграде 20, а в Москве 40 воспитанников; был год (кажется, 1964), когда в первый класс Ленинградской семинарии зачислили всего 8 человек! Только к концу 60–х гг. усилиями Священного Синода удалось увеличить прием и впоследствии даже открыть во всех семинариях параллельные классы.

Ограничения и тяжелейшие условия, в которых работали духовные школы, сказывались на их выпускниках, которые и в духовном, и в интеллектуальном отношении отличались от прежнего духовенства далеко не в лучшую сторону. К тому же их было попросту мало. Архиереям приходилось (да и теперь приходится) рукополагать «выдвиженцев», т.е. самоучек, положительно проявивших себя в качестве чтецов, алтарников, певцов и др. Хотя в этом контингенте нередко оказывались «самородки», пастыри, горящие верой и любовью, однако отсутствие систематического (а подчас даже какого бы то ни было) богословского образования неизбежно обнаруживалось в их деятельности, способствуя превращению кое–кого из них в далеких от истинной духовности буквоедов, чаще всего обрядоверов, не столько пастырей, сколько, согласно крылатому выражению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, «требоисправителей и кадиломахателей».

Бедственное положение, в котором оказалась Церковь в условиях советского режима, объясняется объективными обстоятельствами. Однако наряду с внешней неблагоприятной ситуацией приходится признать наличие многих факторов, тоже затрудняющих и ограничивающих церковную деятельность, но зависящих в той или иной мере от самой Церкви.

Новые условия, новые возможности и новые трудности

В результате прекращения гонений, а также практически полного свертывания с 1986 г. искусственно культивировавшейся антирелигиозной пропаганды, церковная деятельность приняла широкие масштабы. Массовое возникновение новых общин и передача им сохранившихся церковных зданий, разукрупнение епархий и связанное с этим увеличение их численности, открытие новых семинарий, бурный рост числа монастырей — все это говорит об усилении влияния Церкви на жизнь народа, о повышении ее авторитета, об увеличении числа верующих, о чем в какой–то мере можно судить по возрастанию числа крещений и венчаний.

Однако, как это ни горько, приходится признать, что у тех, кто болеет душой за дело Христово, т.е. за дело спасения человеческих душ, нет оснований для триумфальных настроений. Если уменьшение в последнее время (1992–1994 гг.) числа приводящих к св. крещению можно объяснить тем, что стихийное повсеместное устремление сотен тысяч (если не миллионов) к купелям в предшествующие годы было вызвано снятием законодательных и психологических барьеров и что оно ослабело, когда желавшие креститься, но ранее трусливо воздерживавшиеся успели за 1987–1991 гг. осуществить свое благое намерение, то несомненно происходившее одновременно снижение посещаемости богослужений не поддается уже такому простому и утешительному объяснению. Отчасти это можно сказать и о небольших городских и районных центрах: расположенный них храмы неуклонно из года в год пустеют и ситуационный рост посещаемости на переломе 80–х и 90–х гг почти их не затронул. Воскресные богослужения сплошь и рядом совершаются в них с молитвенным участием пяти, десяти, много если двадцати посетителей. Только в самых торжественных случаях (Пасхальная заутреня, храмовый праздник, родительская суббота, архиерейские служения) их число возрастает до нескольких десятков.