Русская проза рубежа ХХ–XXI веков: учебное пособие

Вторая часть названия связана с другим героем романа, Петром Пустотой. И здесь можно вспомнить о параллельно развивавшемся с соц-артом концептуализме с его идеей синтеза, эстетикой тождеств и повторов, проявляясь через удвоение художественных кодов, сознательный дилетантизм, литературное графоманство.

Интересно, что одна из статей, посвященных этому течению, принадлежащая теоретику постмодернизма М. Эпштейну, называлась «Пустота как прием. Слово и изображение у Ильи Кабакова»). Как показывает Е. Тюленина, «пустота» является одним из понятий постмодернизма. Сам В. Пелевин подчеркивает: «Это первый роман в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте».

Пространство разворачивается в психбольнице, где в палате сидят четверо. Каждый из них рассказывает свою историю. Традиционная схема нужна В. Пелевину лишь для того, чтобы с ее помощью обыграть формулу «жизнь есть сон». Следовательно, само повествование предстает как коллаж из видений и снов, в которых автор представляет свою версию альтернативной истории. В дальнейшем оказывается, что действие романа происходит в двух временных пространствах: 1918-1919 и 1990-1992 гг. Повествование разбито на 10 глав. В четных действие происходит в 1919 г., в нечетных – в современную эпоху. Кроме того, по разнообразным текстовым отсылкам становится ясно, что записаны «воспоминания» в Кафка-юрт в 1923-1925 гг.

Каждому временному потоку соответствует своя система действующих лиц. 1920-е годы становятся своеобразной площадкой, на которой выступают культовые персонажи времени. Кроме Чапаева и Анки, появляются представители литературной богемы (В. Брюсов, А. Толстой), деятели революции (Котовский, Фрунзе – в несколько шаржированном виде), а также и барон Юнгерн (Унгерн), которого автор даже не решается назвать настоящим именем. Из современных персонажей массовой культуры назовем Просто Марию, Арнольда Шварценеггера. Культовые фигуры выступают в романе даже не как персонажи, а как мифологемы, действующие в пределах своих функций. Так, мы даже не знаем, какого пола Просто Мария, поскольку по ходу рассказа акценты неоднократно смещаются, чтобы запутать читателя. Единственным реальным персонажем, лицо которого остается постоянным на протяжении всего романа, является доктор Тимур Тимурович. Но он играет подчеркнуто вспомогательную роль и нужен лишь для стыковок отдельных сцен.

Чаще всего в центре повествования оказывается философ П. Пустота, который ведет повествование и объединяет разные временные и содержательные планы в единое целое. Исследователи установили, что ему присуще несколько ипостасей: поэта-декадента, автора текста, душевно больного и Чапаева. Герой-рассказчик действительно проходит процесс посвящения в Пустоту, поскольку служит при великом мистике Чапаеве адъютантом или комиссаром. Он одновременно находится в современной России, в психиатрической больнице и в послереволюционной России, т.е. действительно выступает как посредник, передатчик информации.

С этой функцией героя связан и смысл подзаголовка «психологический дневник». Пустота, кажется, фиксирует мельчайшие проявления своего внутреннего мира и разнообразные собственные поступки: «Я не испытывал страха смерти. Быть может, думал я, она уже произошла, и этот ледяной бульвар, по которому я иду, не что иное, как преддверие мира теней»; «О, в каких подробностях увидел я вдруг эту сцену!»; «Я, кстати думаю.» В конце он признается: «Трудно разобраться в вихре гамм и красок внутренней противоречивой жизни».

Характерная для В. Пелевина ситуация учитель-ученик повторяется в ряде произведений, встречается целый ряд персонажей, которые знают выход из относительного мира и способны освоить иные измерения. Среди них Затворник, Черный Барон, Чапаев, Че Гевара (или его дух). В романе «Чапаев и Пустота» представлена и более опытная Ученица, Анна, что позволяет всем героя в конце романа погрузиться в «Условную реку абсолютной любви» – сокращенно «Урал».

Кинематографическая реальность входит в текст В. Пелевина широко и свободно: упомянутая река и содержательная расшифровка напоминают о фильме Н. Михалкова «Урга» (1991), описания Чапаева в конце романа с рукой на перевязи, равно как и другие детали, разбросанные по повествованию, – о знаменитой картине братьев Васильевых. Подобные ситуации воспринимают и как перифраз, и как парадокс, и как конфликт разных взглядов на действительность. Реже идет речь о литературной игре, обычно свойственной постмодернизму. В. Пелевин скорее представляет собственную методику перехода из одной реальности в другую.