Русская проза рубежа ХХ–XXI веков: учебное пособие

Особенности построения временной системы определяются разделением повествования на плоскости. Внешний план организуется историческими событиями: упоминается война, эвакуация, возвращение в столицу. Он в основном связан с событиями мира героя. Автор замечает, что он «пионер художественного направления, изо всех сил расцветающего теперь в Европе». Вернувшийся на родину легендарный художник оказывается в лагере, но считает себя счастливейшим из неудачников, отсидевшим «ничтожный пятилетний срок» и работающим «теперь условно художником в управлении».

Последняя ипостась героя обозначена как «блаженный возлюбленный». Автор описывает это состояние следующим образом: сначала происходящие «ночные беседы с женой оказывались волшебным механизмом очищения прошлого», потом наступает период счастья с девочкой – «рядом с ним будет эта молодая красота, нежная, тонкая и равная ему по исключительности и незаурядности». Хотя автор чаще перечисляет события, чем анализирует и исследует их, из разнообразных упоминаний деятельности героя складывается сложное и противоречивое время: «Тяжко молчавшая много лет страна заговорила, но этот вольный разговор велся при закрытых дверях, страх еще стоял за спиной».

В виде реплик появляются оценки и характеристики: «Это было хорошее ателье, окнами на стадион «Динамо», ничуть не хуже того последнего парижского, мансарды на улице Гей-Люссак, с видом на Люксембургский сад». В ряде случаев прошлое характеризуется резко отрицательно: «Ее живот был располосован грубыми советскими швами, оставшимися после кесарева сечения».

Героиня замкнута в своих бытовых проблемах, образующих внутренний план, они конкретны и предопределены течением повседневности. Только в конце автор приходит к обобщениям: «Бог послал Сонечке долгую жизнь в лихоборской квартире, долгую и одинокую».

Конспективно излагая некоторые события из жизни основных героев и сосредоточиваясь на том времени, когда они были вместе, Л. Улицкая раздвигает повествование с помощью вставных историй (эпилог о судьбе дочери героини и любовнице ее мужа), лирических отступлений: «Много лет спустя Роберт Викторович не раз удивлялся неразборчивой памятливости жены, сложившей на потаенное дно весь ворох чисел, часов, деталей».

Используя инверсию и чаще всего нейтральную или книжную лексику, добавляя слова из разговорной речи, Л. Улицкая создает особую интонацию, напоминающую сказ: «Властная прихоть судьбы, некогда определившая Сонечку в жены Роберту Викторовичу, настигла и Таню.» Налицо мифологизация: Роберт Викторович воспринимает своих жен как традиционный эпический супруг, полагающий, что женщина – хранительница семейного очага. Поэтому они и занимаются в хозяйстве каждая своей функцией.

В романе «Медея и ее дети»повествование выстраивается уже из множества сюжетных линий. В центре располагаются два любовных треугольника, зеркально отражающихся друг в друге. Сама Л. Улицкая так определила жанр и содержание своей книги: «Роман «Медея и ее дети» – семейная хроника. История Медеи и ее сестры Александры, соблазнившей мужа Медеи и родившей от него дочку Нику, повторяется в следующем поколении, когда Ника и ее племянница Маша влюбляются в одного и того же мужчину, что в результате приводит Машу к само убийству».

Заявленный в названии через мифологическое имя героини сюжет «Медеи» своеобразно интерпретируется автором. Это не только история преступления и наказания, но прежде всего история роковой страсти, за которую человек рано или поздно расплачивается. Она раскрывается через историю конкретного человека – Маши, живущей с осознанием собственной вины.

Медея тоже проходит своеобразный путь очищения. Лейтмотивом становятся слова: «Она верующий человек, другая над ней власть». Путешествие Медеи к родным в Ташкент воспринимается как искупление лежащих на ней грехов предков. Центральная линия Медеи определяет общее движение сюжета, в нее вливаются остальные. В конце романа на похороны Маши собираются все представители рода, повествование завершается, линии сходятся. Писательница сообщает: «Семья Синопли была представлена всеми своими ветвями – ташкентской, тбилисской, вильнюсской, сибирской». Об этих людях с той или иной степенью подробности и рассказывается в романе.

Одни обрисованы подробно, и тогда каждая глава открывается новой историей (рассказ о Елене Степанян, матери Георгия, жене брата Медеи). Другие появляются во вставных, вне-сюжетных историях, в письмах (о встрече Медеи с потомком татар, выселенных из Алушты после войны), воспоминаниях героини.