Русская психиатрия от Николая II до Сталина

Невозможность для одной больницы обслужить больных всей губернии, отсутствие постоянной связи психиатра с населением, с общемедицинской организацией особенно ярко обрисовались на XVIII съезде врачей Московской губернии (1913). В докладах уездов были даны сведения о психически больных почти каждого уезда. Уездные делегаты считали необходимым участие вместе с психиатрами и участковых земских врачей в оказании психиатрической помощи. Делегаты указывали на тяжелое положение психически больных в деревне, на необходимость помощи эпилептикам и идиотам, являвшимся «элементом, особо тяжелым для крестьянской семьи». Вопросы воспитания и лечения дефективных детей все более выдвигались жизнью так же, как и вопрос о помощи невротикам[20].

Участковые врачи считали необходимым, чтобы не сам больной стучался в двери больницы; чтобы не он, неведомый до того врачам, привозился связанным в далекую губернскую больницу, а чтобы местная врачебная организация немедленно приходила к нему в момент его заболевания и оказывала ему ту помощь, в которой он нуждался.

Стало ясно, что мечта о «фаланстерах» для хроников — это утопия, так как не каждому нужны и приятны эти «фаланстеры», что для многих психически больных изъятие из семьи вовсе не является желательным, а с другой стороны, население не везет с острой формой заболевания излечимых больных, не зная, что в больнице их могут вылечить.

В конце концов, вполне обоснованным оказалось положение Н. Н. Баженова в его докладе «Проект законодательства о душевнобольных»: «Попечение о психически больных должно касаться всех психически больных и должно быть прежде всего своевременным…» и, добавим мы, должно соответствовать потребностям самого больного; кроме того, все население должно быть хорошо осведомлено о характере и задачах больницы.

На основании единовременных переписей через врачей при ознакомлении не только с количеством, но и с составом психически больных, находящихся в населении, большинство психиатров пришло к заключению, что число заявляемых самим населением больных в тогдашней России равнялось в среднем 3: 1 000 жителей; из них нуждалось в стационарном помещении от 35 % (Яковенко[21], Баженов[22]) до 45 % (Кащенко[23]), причем ²/₃ из них нуждались в богадельнях, патронажах, пособиях в семьях и лишь 15 % — в помещении в больницу. Дальнейшие (уже последних лет) данные, основанные на статистике всех больных в разных странах, показали, между прочим, очень небольшое число больных, обязательно нуждающихся в стационарной помощи, а именно: свежезаболевших 0,17 на 1000 населения, хроников, требующих надзора и попечения, 0,48 на 1 000; остальные являются спокойными хрониками и нуждаются в социальной помощи[24].

О непонимании населением задач однодневной переписи очень хорошо писал С. С. Ступин, участник Московской переписи 1911 г.[25]: «Население смотрело на перепись как на начало долгожданной помощи. Для чего же больные, в самом деле, так подробно и обстоятельно исследовались? Чтобы потом оставить их в том же положении? С этим не мирилась народная мысль. Опрос больного врачом-специалистом производил большое впечатление, и народ ждал, что же будет дальше. У обеих сторон — и у населения, и у врача-психиатра — по окончании переписи оставалось чувство неудовлетворения, чего-то недоконченного; видимо, начиналось какое-то нужное для всех дело, которое вдруг почему-то должно оборваться… У врача-психиатра завязывалось знакомство с населением, которое логически должно было завершиться более тесными отношениями…».

Из этого вытекало, что эти тесные взаимоотношения не могли быть удовлетворены психиатром-консультантом, амбулатория не должна была быть лишь эпизодом в оказании помощи больному; система психиатрической помощи должна представлять постоянный круг забот о больном на месте его жительства. Больной, попав в амбулаторию, должен стать постоянным объектом ее забот, однако без излишней надоедливости, мешающей ему жить. Весьма важно своевременное и быстрое помещение больного в больницу, но также важна и быстрая выписка из больницы, чтобы больной без крайней надобности не лишался самого важного для всякого человека — свободного участия в трудовой жизни, но при этом он должен быть уверен, что если у него вновь обнаружится расстройство, он будет быстро вновь помещен в больницу. Идеалом должно являться не пребывание всю жизнь в благоустроенных «фаланстерах», а участие в активной жизни, пусть даже с несколько ослабленной работоспособностью.