Русская религиозная философия

Его книга «Самопознание» выходила дважды: сначала в парижском издательстве, а потом вышла в качестве первого тома парижского собрания сочинений. Это собрание сочинений пока еще имеет только три тома. Но готовится уже и советское издание этой замечательной книги, где личность, образ, трагичность этого одинокого, прекрасного, борющегося и такого обаятельного человека даны во весь рост. Издание делается впервые по оригинальному тексту, ибо архив Бердяева сейчас в значительной своей части перевезен в Москву.

Сегодня я вам дал только некоторые наметки, наброски, путеводные огоньки, которые могут вас привести к познанию творчества этого великого писателя, мыслителя, критика.

А в заключение я хочу привести вам несколько его афоризмов, чтобы вы почувствовали, как он привык выражать свои мысли:

«Власть — это есть обязанность, а не право» (он говорит о настоящей власти); «Вера и знание — одно», то есть обладание полнотой реального бытия (часто он говорил парадоксами); «Критерий истины в духе есть само явление духа»; «Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа»; «Толстой не знал Христа, он знал лишь учение Христа»; «Жалость есть разделение богооставленности твари, любовь есть разделение жизни в Боге»; «Причиной зла является неосуществленное добро»; «Не только злоба против добра, но и злоба против зла разрушает духовный мир человека»; «Существование зла есть доказательство бытия Божия, доказательство того, что этот мир не есть единственный и окончательный»; «Служение народу есть творческое созидание народа»; «Наука есть послушание необходимости» (а для него необходимость была — объективация, омертвевшее бытие); «Необходимость есть падшая свобода. Она — дитя свободы»; «Нравственное сознание началось с Божия вопроса: “Каин, где брат твой Авель?”, а кончается оно Божиим вопросом “Авель, где брат твой Каин?”» (я не комментирую, я хочу, чтобы вы сами почувствовали смысл этих высказываний); «Не религия должна быть моралистична, а мораль религиозна»; «Религия есть отношение к Божеству греховного человечества» (греховного, потому что в чистоте, в безгрешности уже нет религии; безгрешность есть единство с Богом); «Свобода есть свобода не только от господ, но и от рабов»; «Существует не одна, а две свободы: первая и последняя — свобода избрания добра и зла и свобода в добре»; «Самодержавие народа — самое страшное самодержавие, ибо воля одного и воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех»; «Не человек требует от Бога свободы, а Бог требует ее от человека»; «Бытие рождается от свободы, а не свобода от бытия».

Что такое совесть по Бердяеву? — «Это воспоминание о Боге»; «Совесть есть глубина личности, где человек соприкасается с Богом». Что такое смирение по Бердяеву? «Смирение есть раскрытие души для реальности»; «Считать себя самым страшным грешником — такое же самомнение, как и считать себя святым»; «Смирение есть не уничтожение человеческой воли, а просветление и свободное подчинение ее истине»; «Социализм есть последняя правда и последняя справедливость буржуазности» (парадокс!); «Страдание есть последствие греха и искупление греха»; «Смысл Голгофы не в обоготворении страдания, а в победе над смертью и страданием».

Таков Николай Александрович Бердяев. Я хотел, чтобы вы почувствовали его душу и его стиль. Книги вы будете еще читать. Но мы можем считать сегодня праздником всей нашей культуры, что этот человек возвращается к нам. Мне просто повезло в жизни, что я его мог читать с юных лет, но тогда это действительно была случайность. Сейчас он встает перед нами во весь свой рост.

28 октября 1989 г.

Отец Сергий Булгаков

 Сергей Николаевич Булгаков

Это происходило на рубеже XIX и XX вв. По залам Дрезденской галереи, как всегда, сновали туристы, перед картинами стояли более внимательные и углубленные созерцатели, и среди них был молодой человек — в сюртуке, темная бородка клинышком, огромный лоб, нахмуренные брови, — он подходил, внимательно вглядываясь в Сикстинскую Мадонну, отходил и как завороженный опять подходил к ней. И было видно, что с ним происходит нечто необычайное, что это не искусствовед, не эстет, не просто ценитель искусства, а человек, который переживает созерцание этой картины как встречу, как подлинную, глубокую, внутреннюю встречу. Этот человек не был ни мистиком, ни визионером — он был социал–демократом, он был политэкономом, он был русским марксистом легального толка. И он приехал в Германию вовсе не для того, чтобы созерцать образ Девы Марии, а для того, чтобы учиться у других социал–демократов, для того чтобы обсуждать с Карлом Каутским проблемы экономического развития мира, классовой борьбы, соотношения рынков при капиталистическом производстве. И вдруг что‑то схватило этого человека, схватило и остановило. Можно сказать, что с этого мгновения начался его поворот к детству.

 Философы. Портрет работы М. Нестерова