Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905 — 1917

Российское сельское население жило в несравненно более обособленном мире, чем селяне на Западе. Характер его отношений с чиновничеством и интеллигенцией можно уподобить, во всех смыслах, кроме расового, отношениям между коренными жителями Африки и их колониальными властями. Крестьянство оставалось глухо к влиянию Запада, лепившего из элиты нации европейцев, и сохраняло верность культурным традициям Московской Руси. Русские крестьяне говорили на своем диалекте, придерживались своей логики, преследовали свои интересы и на бар смотрели как на чужаков, которым приходится платить налоги и поставлять рекрутов, но с которыми у них не может быть ничего общего. Русский крестьянин был предан только своей деревне, родной волости, в лучшем случае смутное чувство патриотизма простиралось на губернию. А в национальном масштабе патриотизм сводился к верноподданничеству царю и подозрительности к инородцам.

Наступление европеизированной интеллигенции заставило монархию увидеть в крестьянине носителя «истинной» русскости и предпринять немалые усилия, чтобы оградить крестьянскую массу от развращающего влияния города. Государство позаботилось о культурной изоляции крестьянства, связав его общинными узами и введя систему особых налогов и законов. Крестьянин имел весьма ограниченные возможности получить образование, а немногочисленные учебные заведения, в которых могли обучаться крестьяне, монархия предпочла отдать в руки духовенства. Она препятствовала поселению в деревне посторонних, запрещала жить там евреям, и на переломе столетия именно в союзе самодержавия и крестьянства консервативные силы видели оплот нерушимости державы. Как показали последующие события, это было глубочайшим заблуждением. При всем очевидном консерватизме мужика его мировоззрение, его интересы и система ценностей были достаточно переменчивы. И если сам он не был способен возглавить революцию, то всегда с готовностью откликался на волнения в городах.

* * *

Жизнь русского крестьянина вращалась вокруг трех основных институтов: двора, деревни (или села) и общины (или мира). Все эти три социальных института отличались непостоянством, аморфной структурой, слаборазвитой иерархией и преобладанием личностных отношений над деловыми. С этой точки зрения условия жизни в русской деревне резко отличались от тех, что сложились в Западной Европе и в некоторых восточных странах (особенно в Японии), — факт весьма важный для русского политического развития.

Основным элементом уклада сельской жизни России был крестьянский двор. В 1900 году в Российской империи насчитывалось 22 млн. таких дворов, причем 12 млн. из них — в европейской части. Типичный крестьянский двор составляло большое и разветвленное семейство, где родители жили под одной крышей с неженатыми и женатыми сыновьями, с их семьями и незамужними дочерьми. Такой семейный уклад лучше всего отвечал климатическим условиям России, ибо краткость периода полевых работ (от 4 до 6 месяцев) требовала напряженных совместных усилий как можно большего числа рук. Статистика говорит, что чем крупнее был двор, тем более он преуспевал и богател: более многолюдный двор мог возделывать больше земли, содержать больше скота и зарабатывать больше денег на душу. Небольшие дворы с одним-двумя взрослыми работниками либо соединялись с другими, либо распадались¹. К концу XIX века в 40,2 % сельских дворов России было от шести до десяти домочадцев². Но, несмотря на явное экономическое преуспеяние, число больших дворов неуклонно сокращалось: во избежание раздоров, как правило, возникающих в больших семействах, молодые пары предпочитали отделяться и заводить собственное хозяйство. В XX веке по экономическим причинам, о которых мы поведем речь в свое время, ускорился распад больших дворов.

Хотя типичное хозяйство основывалось на родственных отношениях и все его члены были связаны кровными или брачными узами, основной критерий был все же экономический — то есть труд. Спаянность хозяйства зиждилась именно на совместном труде под руководством хозяина. Сын, оставивший деревню ради самостоятельной жизни, переставал быть членом хозяйства и лишался права на долю имущества. В свою очередь, чужеродцы (например, зять, пасынок, приемные дети), ставшие в хозяйстве постоянными работниками, получали права членов семьи³. Иногда на этом свободном основании создавались дворы из крестьян, не связанных между собой ни кровными, ни брачными узами.