Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924

«Я твердо убежден, что только нынешняя война и тем более, чем острее и длительней она будет, сможет дать выход революционным действиям в европейском социализме… За внешними войнами должны последовать войны внутренние, первые должны подготовить вторые, и вместе подготовить наступление великого, славного дня социализма… Все мы убеждены, что для наступления социализма его должны желать. Вот момент желания и имения. Если социализм инертен и… нейтрален, то завтра историческая ситуация может в лучшем случае закрепить сходное с сегодняшним положение дел, но может объективно повернуться более далекой и даже противоположной социализму стороной… Все мы убеждены, что все государства и тем более государства буржуазные после войны, как победители, так и побежденные, будут лежать бездыханные с переломанным хребтом… Все они будут, в определенном смысле, повержены… Капитализм понесет такие потери, что достаточно будет coup de grace… Тот, кто поддерживает дело мира, поддерживает, сам того не ведая, дело сохранения капитализма»[148].

Такой позитивной оценки войны русские социалисты не давали, в особенности крайне левые; правда, они редко позволяли себе столь откровенные высказывания. Есть свидетельства, что Ленин приветствовал начало войны и возлагал надежды на ее долгое продолжение и тяжкие последствия. Понося кровожадность мировой «буржуазии», Ленин про себя радовался ее самоуничтожению. В январе 1913 г. во время Балканского кризиса он писал Максиму Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие»³¹. Во время Первой мировой войны Ленин отвергал всякие проявления пацифизма как в русском, так и в международном социалистическом движении, проповедуя, что миссия социалистов не в том, чтобы остановить войну, а в том, чтобы превратить ее в гражданский конфликт, то есть революцию[149].

Нельзя поэтому не согласиться с Доменико Сеттембрини, что в отношении к войне у Муссолини и Ленина обнаруживается тесное сходство, даже при том, что один приветствовал участие его страны в войне, а другой выступал против, во всяком случае публично: «Хотя [и Ленин, и Муссолини] полагали, что партия может послужить инструментом для радикализации масс и формирования их реакции, она, сама по себе, не могла создать необходимых предпосылок для революции — крушения социального уклада капитализма. Что бы ни говорил Маркс о революционном духе, автоматически возникающем при обеднении пролетариата и вытекающей из этого неспособности капитализма реализовывать свои товары на сокращающемся рынке, факт тот, что пролетариат не становится беднее, что революционный дух явно не проявляется и капиталистический уклад скорее укрепляется, чем приходит к упадку. Таким образом, необходимо искать замену автоматическому механизму развития революции, предложенному Марксом, и такой заменой служит война»[150].