Русская революция. Политэкономия истории

Правые требовали закрытия Думы: политика Столыпина, восклицал экс обер-прокурор Святейшего синода К. Победоносцев, «это продолжение системы, заведенной роковым человеком – Витте – в декабре 1904 года. Он говорил тогда, что цель его – обратить к правительству благоразумную часть общества! Но это была лишь уступка улице и разнузданной толпе»[100]. «Заглянем в глубину наших душ, спросим нашу совесть, – восклицал популярный правый экономист С. Шарапов, – разве вот это наше собрание обладает необходимой мудростью, верой и нравственной силой, чтобы спасти и переустроить Россию?»[101]. Биограф Столыпина – А. Бородин приводит многочисленные примеры подобных заявлений и, подводя им итог, отмечает, что «недовольство и ругань по адресу П. Столыпина за то, что терпит Думу, не разгоняет ее, – общее место всех правых газет апреля-мая 1907 г.»[102]

Последней каплей, по словам П. Столыпина, снова стал земельный вопрос: «Самым же серьезным является отношение большинства Думы к земельному вопросу, в котором не видно ни малейшего желания пойти навстречу серьезным предположениям и работе правительства. Вообще вся Думская работа последнего времени начинает приводить к убеждению, что большинство Думы желает разрушения, а не укрепления Государства»[103].

В этой ситуации, по словам В. Коковцова, «министры… смотрели так, что нужно спасать самую идею Государственной Думы»[104]. «Свести к банкротству наше молодое народное представительство, – отмечал один из видных октябристов Н. Шубинский, – было очень легко: стоило только третье избрание народных представителей предоставить прежнему порядку, чтобы со спокойной совестью начать речь о неудавшемся опыте и незрелости страны для представительного строя в ней»[105]. «Государственная власть, – подтверждал товарищ министра внутренних дел В. Гурко, – стояла тогда перед дилеммой либо совершенно упразднить народное представительство, либо путем изменения выборного закона получить такое представительство, которое действительно было бы полезным фактором государственной жизни»[106].

В существовавших условиях созыв очередной Думы уже сам по себе становился фактом утверждения в России парламентского строя, и главную роль в этом, по мнению современников, сыграл Столыпин: «Что касается избирательного закона, то, – свидетельствовал В. Коковцов, – П. Столыпин решился на его изменение «исключительно во имя сохранения идеи народного представительства, хотя бы ценою… явного отступления от закона»[107]. «В тех условиях, – приходил к выводу биограф Столыпина А. Бородин, – другого способа спасти Государственную Думу не было»[108]. При этом «П. Столыпин, подчиняясь требованию Государя о роспуске Думы, сумел, – отмечал член II и III Государственных Дум адвокат В. Маклаков, – сохранить конституцию: переворот в манифесте оправдывается, государственной необходимостью и невозможностью легальным путем выйти из положения, а не законным правом Монарха»[109].

На этом, по словам П. Милюкова, закончилась Первая русская революция – государственным переворотом 3 июня 1907 года: разгоном II Государственной Думы и изданием нового избирательного «закона»[110]. В день роспуска II Думы были арестованы все социал-демократические депутаты, их осудили на каторжные работы сроком на 5 лет с последующей пожизненной ссылкой (20 человек) или просто к пожизненной ссылке (11 человек). Новый политический строй М. Вебер назвал «псевдоконституционализмом»[111], а С. Витте – «quasi-конституцей, а, в сущности, скорее – самодержавием наизнанку, т. е. не монарха, а премьера»[112].