Русская революция. Россия под большевиками. 1918-1924

Торговые соглашения естественным образом повлекли за собой дипломатическое признание Советской России, которое западные правительства поначалу не желали ей давать, поскольку она отказалась платить иностранные долги и вела подрывную деятельность. Москва с самого начала исходила из того, что путь к дипломатическому признанию лежит через заключение торговых договоров, — это убеждение оказалось верным и получило подкрепление в устах Ллойд Джорджа, заявившего в марте 1921 г. в палате общин, что незадолго до того подписанные англо-советские соглашения о торговле были равносильны фактическому признанию Советского государства*.

* Саrr Е.Н. The Bolshevik Revolution. New York, 1953. Vol. 3. P. 287. Советской внешней торговле было крайне необходимо получить признание, поскольку за приобретенные за границей товары Россия расплачивалась золотом: покуда у Советской России не было дипломатического признания, золото могло оказаться удержанным в пользу западных кредиторов. 12 мая 1921 г. Суд Британии вынес постановление, что советское золото в слитках не подлежало подобным удержаниям (см.: Майский И. Внешняя политика РСФСР. М., 1923. С. 102).

Отношение к России американских профсоюзных деятелей было диаметрально противоположным. Самюэль Гомперс, президент Американской федерации труда, называл большевиков «пиратами». Его преемник Уильям Грин занял такую же позицию. Раз за разом американские профсоюзы подавляющим большинством голосов отклоняли прокоммунистические резолюции, выдвигавшиеся небольшой группой радикалов. Единственными принявшими примирительную позицию в отношении Советской России группами оказались «Amalgamated Clothing Workers», Союз работников швейной промышленности, и «International Ladies' Garment Workers' Union», Международный союз изготовителей дамского платья, — обе организованные русскими иммигрантами, доверившимися романтическим иллюзиям о коммунистическом эксперименте.

* * *

На позицию западных правительств в отношении Советской России влияло множество факторов, часто противоречивого характера. Как это было и в случае с Французской революцией, великим державам доставляло удовольствие видеть, как их традиционные конкуренты слабеют в результате внутренних беспорядков. Этот факт с потрясением отметил Петр Струве, когда летом 1920 г. встречался в качестве министра иностранных дел Врангеля с дипломатическими представителями союзных держав с целью заручиться помощью их правительств¹⁶¹. Немцы в 1918 г., Ллойд Джордж и Пилсудский — в 1919 г., все исходили из предположения, что большевистская Россия будет представлять для них меньшую угрозу, нежели восстановленная национальная. Это соображение заставляло подавить ненависть к коммунизму, страх перед подрывной деятельностью.

Западным державам трудно было предоставить дипломатическое признание советскому правительству даже после того, когда оно, одержав победу в гражданской войне, получило неоспоримую власть над страной: за ним оставалась репутация режима незаконного, не только варварски относившегося к собственным гражданам, но и нарушавшего принятые нормы международного поведения. Наиболее предосудительными в последнем отношении были отказ от уплаты внешних долгов и национализация иностранной собственности.