Русская революция в Австралии и «сети шпионажа»

Отметим важную деталь. Он начал действовать в этом направлении, не имея на то соответствующего указания центра. Для любого загранпредставительства (не обязательно российского или советского) подобное недопустимо. Симонова извиняло лишь то, что у него не было возможности поддерживать регулярные контакты с НКИД, а проблему репатриации он считал чрезвычайно насущной и давно назревшей. Ему в голову не могло прийти, что в Москве могут не захотят принять соотечественников, жаждавшихся строить социализм и поддержать Страну Советов.

В изменившихся международных условиях отправка эмигрантов на родину становилась все более реальной. 16 января 1920 года Верховный совет Антанты отменил экономическую блокаду РСФСР, во многом под давлением британского премьер-министра Дж. Ллойд-Джорджа. 12 февраля Лондон заключил соглашение с Москвой об обмене военнопленными. Оно было подписано в Копенгагене М. М. Литвиновым и эмиссаром британского правительства Дж. О’Грейди.

Симонов тут же запросил местные власти – нельзя ли это соглашение применить к русским, проживавшим в Австралии, а также послал аналогичный запрос британскому правительству[200]. В письме У. М. Хьюзу от 17 июля 1920 года он писал: «…Хотел бы обратить Ваше внимание на соглашение между Правительством Его Величества и Правительством Советской России, подписанное в Копенгагене 12 февраля 1920 года об обмене военнопленными, статья 2 которого гласила: „Британское правительство репатриирует всех русских подданных, находящихся в Британской империи или на любой территории, находящейся под непосредственным управлением британских властей, вне зависимости от того, находятся они на свободе, в тюремном заключении или являются интернированными, за исключением отбывающих срок за серьезные преступления, которые желают вернуться в Россию и которые могут подтвердить свою национальность в удовлетворительной форме для Советского правительства“. А статья 3 гласила: „Британское правительство берет на себя обеспечение транспортной перевозки тех лиц, которые будут репатриированы в соответствии со статьями 1, 2 и 3 данного соглашения“»[201].

Поскольку австралийцы явно не хотели брать на себя какие-либо обязательства в рамках соглашения 12 февраля, Симонов запросил Москву относительно сферы действия этого документа. Сделал это через Ф. Стрёма. В письме от 22 июля 1920 года просил направить ему «официальное разъяснение соглашения О’Грейди-Литвинова»[202].

От австралийских властей Симонов ожидал информации относительно тех шагов, которые они готовы были бы предпринять для репатриации русских[203]. Желающих уехать, по его подсчетам, оставалось около 4 тыс. человек, включая женщин и детей. Эту цифру он назвал в письме министру внутренних дел от 15 ноября 1920 года[204].

Конечно, не все эмигранты нацелились на репатриацию. Были те, кто успел врасти корнями в австралийскую жизнь, а кого-то отпугивали известия о темных сторонах большевистского рая. Их черпали из рассказов очевидцев, посетивших Советскую Россию. Они пришли в ужас от увиденного и сумели вырваться назад, в ставший для них привычным мир демократического государства.

С Симоновым переписывался один из эмигрантов – С. Калинин. Мы не знаем ни его имени, ни отчества, ни профессии. Но, видно, человек был думающий, не равнодушный к судьбе своей родины. Калинин был социалистом, Октябрьскую революцию не принял, в большевизме разочаровался и не скрывал, что расходится с Симоновым во взглядах. Внимательно читал его статьи и брошюры и критически высказывался в отношении того, что там говорилось. Вот, что он написал 18 февраля 1920 года:

«В ответ на Ваше письмо от 20 сентября я был бы весьма рад, если бы все то, что пишут о России рабочие газеты вообще и Ваша “Soviet Russia”, в частности, оказалось голой, неприкрытой правдой. Если же у меня и имеются сомнения относительно благополучия „Советской России“ и в ее универсальном прогрессе, то эти мои сомнения основаны на сообщениях людей, побывавших в Большевии и вернувшихся обратно в Австралию. Эти отзывы далеко не в копилку большевиков. Тех, например, как т. Задорский, которому я верю, зная его по Стамбулу. Он сообщает мне такие факты, которые ясно доказывают неосознанность массами идеи большевизма»[205].

Задорский, на которого ссылался Калинин, вернулся на пятый континент в 1918 году. Он придерживался либеральных взглядов и предавал гласности эксцессы красного террора[206].

Приведем еще несколько отрывков из писем С. Калинина:

«Масса пошла за Лениным и Ко потому, что слишком уж прост и первобытен большевистский лозунг „Экспроприация и долой войну!“

…Так и ухватились за этот лозунг и создали почву для зарождения большевизма, который и был санкционирован в Брест-Литовске представителями германского империализма.

…Учредительное собрание указом Ленина было упразднено… На 99 % безграмотные полудикие люди забрали в свои руки внутреннюю и внешнюю политику огромного государства. Не печально ли это?