Русская рулетка

Он обозлился на Лэсси, которая хотела вырваться из байкерской тусовки и стать актрисой. Актрисой, черт побери! Что за хрень?!

Он даже на малышку Киру обозлился, потому что лучше бы это она умерла в той аварии, чем Алисия…

Не получалось у него любить. Ни жен, ни детей. Порой он старался ради своих отпрысков: баловал и задаривал подарками, временами даже испытывал к ним нежность и трепет, играл с ними, смеялся, но все равно не чувствовал полного, глубокого удовлетворения от всех этих занятий.

Что же с ним было не так?

Он неожиданно захотел сказать своей второй жене:

— Прости, — но у него снова ничего не получилось. Он очень старался — но воспаленный мозг и без того был перенапряжен, и потому перед глазами снова поползли черные пятна, заслоняя его белоснежный, стерильный, бесчувственный мир, в котором он обитал всю свою жизнь и в котором теперь готовился умереть.

— Брэдли?

Никакой реакции.

Герда со вздохом уселась возле реанимационной кровати бывшего мужа и добавила неуверенным голосом:

— Все будет хорошо.

Да только слышал ли он ее? Понимал ли?

Она даже не была уверена, что правильно поступила, приехав сюда. Ее дети — Карри и Лэсси, — не одобряли этого. Особенно Карри. Сын считал, что она не должна заботиться об этом мужчине.

Брэдли причинил им всем много боли. Не только ей и ее детям. Он причинил много боли и второй половине своей семьи — Алисии, Лиаму, Кире. Он причинил много боли клубу. И самому себе тоже. Он был глубоко несчастным человеком — она твердо знала это. Всегда знала. И теперь, получив шанс позаботиться о нем, из сострадания не смогла отказаться. Она и сама однажды была в ситуации, когда все покинули ее, и только бутылка водки спасала от петли. У Брэдли же не было и этого: он не мог напиться или убить себя. И потому она хотела позаботиться о нем в конце его пути.

Когда-то она безумно любила этого человека. Когда-то Брэдли Джонсон был хорош собой: молодой, подтянутый, с белозубой улыбкой и на железном коне, он казался каменной стеной, надежным плечом, достойной партией, замечательным во всех отношениях мужчиной.

Кто же знал, что Брэдли Джонсон окажется бесчувственным бревном? Иногда у него, конечно, случались приступы нежности, а когда родился их первенец, Карри, он и вовсе души в нем не чаял, но что потом? На первом месте все равно всегда был клуб. Он был хладнокровным и жестким — как чертов Терминатор.

А она его любила его… Зачем?

Да черт знает.

Люди вечно любят не тех людей.

18 глава

— Это будет больно? — пропищала Кристен.

— Ты доверяешь мне? — улыбнулся Карри.

— Ага, — девушка кивнула, но голос прозвучал неуверенно.

— Тогда ничего не бойся, — Карри протянул ей руку, она доверчиво вложила свою ладонь в его, и они вместе переступили порог тату-салона.

— И зачем только я согласилась, — простонала Кристен себе под нос, но отступать было уже слишком поздно.

Тату-салон «Кровавые черепа» оказался куда чище и уютнее, чем представляла себе Кристен, пока знала только его название. Она вообще предлагала Карри пойти в салон «Дольмена» или студию «Квиберлинг», но Карри настоял на «Черепах» — именно тут он делал большинство своих татуировок, в том числе и роскошную волчицу на спине. Это был по-настоящему байкерский тату-салон, а еще — проверенный: мастера здесь были профессионалами своего дела и просто классными людьми.

На входе их встретил администратор.

— Ого, Джонсон! Последним из твоих парней ко мне приходил Харви несколько лет назад… Он тогда просил свести ему волчицу… Надеюсь, ты здесь не для этого?

— Привет, Бродяга, — откликнулся Карри. — Нет, я не для этого… Рад видеть тебя, — они обнялись, похлопав друг друга по спине. — Как жизнь?

— Неплохо… А ты, слышал, в тюрьме пятак отсидел?

— Было дело, — кивнул Карри. — Но это уже в прошлом… Познакомься-ка лучше с моей женой, миссис Кристен Джонсон!

Кристен несмело вышла вперед.

— Очень рад знакомству, — Бродяга широко улыбнулся и протянул девушке теплую ладонь. Кристен пожала ее:

— Мне тоже очень приятно, мистер…

— Зови меня просто Бродягой, — усмехнулся ее новый знакомый.

— Окей, — Кристен кивнула. — Очень приятно, Бродяга.

— Почему ты называешь ее только женой, а не старухой? — удивился Бродяга, и Карри в ответ поджал губы:

— Потому что Кристен — только моя жена. Старуха — это клубная кликуха, а я теперь никто в клубе… пустое место.

— И возвращаться не собираешься?

— Нет, — Карри покачал головой. Не раскрывать же свои планы администратору тату-салона, честное слово!

— Ясно, — кивнул Бродяга. — В любом случае, судя по тому, что вы пришли вместе, вам нужны парные татуировки?

— Именно так. Но прошу учесть: для Кристен это будет первая татуировка, хочу, чтобы это сделал именно ты.

— Ого! — Бродяга расхохотался. — Доверяешь мне лишить твою детку тату-девственности?

Карри выставил вперед указательный палец:

— Больше так не шути. Я серьезно.

— Ладно, ладно, — Бродяга поднял обе ладони в знак примирения. — Прости. Не думал, что это может тебя обидеть…