Русская рулетка

Низкорослый убийца тоже отвлёкся на катер, который явно приближался, и ступил ему навстречу, неспешно доставая из наплечной кобуры под курткой скорострельный пистолет. В движениях убийцы мне почудилось, пули этого оружия предназначались не для возможных противников. Прежде чем он убрал револьвер Ивана в свой карман, я сделал бесшумный шаг, с размаха стукнул его контейнером по затылку. Удар был удачным, я легко вырвал револьвер, в падении успел взвести курок и на мгновение опередить, выстрелить ему в живот. Тут же пуля скорострельного пистолета чиркнула меня по ребру у правого локтя, и я заметил, как мелькнул ботинок мотоциклиста, едва увернулся, чтобы нос подошвы не попал в висок. Перед глазами вспыхнули звёзды. На голову сорвалась половина небосвода и, как бессильный удержать край неба атлант, я был раздавлен его тяжестью.

Приходил я в себя под дикую трескотню выстрелов. В стороне разорвалась не боевая граната, оттуда потянуло хвостом слезоточивого газа. Меня стошнило и вырвало. Перебарывая слабость, я стал отворачиваться от собственной блевотины, но в шею ткнула морда добермана, который предупредительно заворчал и оскалил клыки. Эта бестия недвусмысленно давала понять, что воспользуется ими, если я продолжу шевелиться. Мотоциклист и усатый разбежались играть в смелых разбойников, и пёс остался единственным свидетелем недавней сцены с моим участием. Хорошо, без своих хозяев он растерял прежнюю самоуверенность. Скосив глаз, я увидел совсем рядом кроссовки на ногах лежащего без движения убийцы. Они больше не напоминали о следах, не вызывали никаких мыслей и переживаний. Иван был отомщён, и я вправе был надеяться, не будет являться мне, как папаша Гамлету. Разобравшись с окружением, можно было сосредоточиться на ране в боку. Она ныла, хотя по всем признакам была несерьёзной и, чувствовалось, покрывалась корочкой моей собственной крови. А своей крови я доверял больше, чем врачам. Она у меня всегда прекрасно сворачивалась и не позволяла ранам гноиться. Так было с детства, и я рассчитывал, так будет и впредь.

Кроме псиных клыков, в беспомощном положении меня удерживали наручники. Запястье правой руки стягивал тугой браслет, а спаренный с ним цепко обхватывал ствол молодой берёзы. Я стал жалким трофеем для победителей затихающей схватки. Попытался взвесить, прикинуть, кому бы предпочёл достаться, но для гудящей головы это была непосильная задача. Да и как решишь, какие из этих мерзавцев отнесутся ко мне с большей снисходительностью? Стрельба прервалась, стало подозрительно тихо. Доберман навострил уши, с явным неудовольствием отвёл от меня морду. И вдруг бросился прочь, словно надеялся принять участие в торжестве или поражении своих двуногих подельников. Я от всего сердца пожелал ему подохнуть смертью героя. Это пожелание исполнилось очень уж быстро. После короткой очереди раздался жалкий визг, который ослабел и пропал. Мужские игры требовали жертв. Надо это знать, раз уж влез в них.

Я получил возможность двигаться и сразу этим воспользовался. Стараясь не бередить рану, присел, привалился спиной к берёзе. Ствол можно было сломать, и так освободиться от связующих нас уз в виде наручников. Однако в том не было смысла, я не видел контейнера, а без него свобода мало что значила. Пальцами левой руки я нащупал под штаниной, вынул из-за стяжки носка кассету и, не долго думая, закопал её в корнях дерева. Подгрёб и разровнял листья на утрамбованной ладонями земле, после чего другими, влажными листьями стёр с кожи все следы земельной работы. Я успокоился, словно с плеч свалился груз тяжкого греха. Стал замечать, от прохлады лесной ночи и голова гудела меньше, и перестало подташнивать. Это вдохновляло на искреннее сочувствие горожанам, которые не сидят под берёзами и не наслаждаются сырыми запахами и видами мрачного водохранилища.

Отвлёк меня шелест травы и листьев. Я повернул голову и не удивился, когда из-за осины обретающей облик тенью появился Эдик со следами боевого крещения. Его плащ был измят и порван, лицо поцарапанное, и на всём пятна грязи. Несмотря на пистолет в руке, он напоминал драного мартовского кота. Я поприветствовал победителя взмахом левой руки.

– Как видишь, ещё жив, – громко сказал я. – Однако не вижу восторга.