Русская стилистика - 1 (Фонетика, Графика, Орфография, Пунктуация)

б) прозопопея, т.е. "очеловечивание", трубы, которая смотрит в созвездья.

Эти выдвижения не столь ярки, как названные ранее. Похоже, что автор концентрирует наше внимание не на первых строках, а на следующих за ними, где расхождение с узусом резче, т.е. эти следующие строки, по-видимому, важнее - возможно. В них заключена концепция текста.

Уже перечисленные выдвижения подкрепляются другими, факультатив-ными. Это

а) созвучие окказионального слова кораблея с именем Колумба: Колумба корабле/j а/;

б) инверсия в этом словосочетании;

в) постановка кораблеи в позицию рифмы знаменательна сама по себе, но еще показательнее, что эта рифма - сквозная;

г) слово Америк нарушает гармонию в этом сквозном ряду, и только по карте Птоломея мы судим о том, что рифма остается той же;

д) повторение конструкции о стране открытой усилено внутристрочной рифмой: в страну открытую, забытую - этой внутренней рифмой как бы компенсируется внешняя арифмия, возникающая из-за формы Америк;

е) контаминация значений карты усилена прозопопеей - эналлагой (наивной картой Птоломея);

ж) мир как битая карта - это метафора, т.е. тоже выдвижение;

з) звукописный повтор старый мир стал подчеркивает содержащуюся в этой строке семантику перехода, видоизменения, метаморфозы.

Итак, двумя рядами приемов (первый ряд усиливается вторым) "выдвинуто" содержание, связанное скорее с Колумбом, нежели с Галилеем. Первооткрывателем в подлинном смысле слова был Галилей, но не Колумб. Глазкова явно больше притягивает более сложная - парадоксальная - ситуация: не просто открытие, а переоткрытие, т.е. не открытие. Поэт, который вскоре после написания этого стихотворения констатирует: "На творителей и вторителей мир разделен весь", и чьи симпатии на стороне первых, сейчас больше думает о превратностях судьбы: забываются первооткрыватели и открытия, лавры достаются другим и т.д. По сути дела, эти восемь строк тоже о "творителях" и "вторителях", а вовсе не о первооткрывателях. Но разумная работа Истории все же совершается, и для этого нужны и те, и другие - условно говоря, и Колумбы, и Галилеи. Конечно, можно уточнить, что схема не так элементарна: и Галилей был не первым, а подтвердил концепцию Коперника, и Колумб открыл вовсе не ту страну, что открыли "варяги". Кроме того, судя по всему, Глазков полагал, что Птоломея опроверг не только Галилей, опровергнувший геоцентрическую картину вселенной, но и Колумб. Похоже, по Глазкову, Птоломей считал землю плоской, как изображение на игральной карте, - и эта "наивная" карта была "бита" Колумбовым открытием Западного полушария. На самом деле Птоломей знал о шарообразности Земли, хотя и считал последнюю центром вселенной. Реальные представления Глазкова об истории науки были гораздо "наивнее", чем карта Птоломея. Однако признаем другое: при чтении стихотворения мы хорошо понимаем, что имеет в виду автор, и не замечаем этих явных нелепостей. Мысль автора ясна: и первооткрыватели, и "переоткрыватели" необходимы, и совместными усилиями они изменяют мир. Именно мир, а не только представления о нем!

В тексте есть и другие "выдвижения":

1) разрыв континуальности, т.е. причинно-следственной связи, между событиями: Галилей предшествует Колумбу или они действуют параллельно друг другу - автор словно забывает, как было на самом деле; между событиями устанавливаются иные соотношения: с точки зрения вечности, всё "одновременно";

2) тенденция к перифразам (распространенным и неточным названиям вместо конкретных слов): труба с "двоякими" линзами - вместо телескопа, забытая страна, открытая варягами, - вместо Америки;

3) тенденция к деноминации, т.е. замене имен гиперонимами (словами, более широкими по значению): созвездья - а не Млечный путь, варяги - а не Эйрик Рауди и Лейф Эйриксон, кораблея - а не "Санта-Мария". В итоге должно создаваться впечатление неотчетливости, неопределенности, незнания - т.е. того, с чем борются Колумбы и Галилеи. Они вглядываются в эту неотчетливость сквозь "двоякие" линзы.

На определение "двоякие" обратим особое внимание, потому что в нем, по-видимому, сосредоточен смысл стихотворения, т.е. это ключ к тексту. На первый взгляд, слово "двоякие" так же неопределенно, как и другие слова: созвездья, варяги, кораблея, страна (добавим еще кораблею и варягов: Глазков будто забыл, какие слова нужно употреблять на самом деле). Действительно, какие линзы имеются в виду: двояковыпуклые или двояковогнутые? Глазков как будто уходит от конкретности, а на самом деле вводит ее: в телескопе Галилея были и те, и другие линзы, так что они могут называться двоякими в буквальном смысле слова. В самом начале стихотворения Глазков употребляет знаменательное слово: оно двойственно, внутренне противоречиво - неопределенно и точно одновременно, т.е. в одном своем значении неопределенно, в другом - точно. Это слово олицетворяет собой борьбу с непонятным и неотчетливым, оно будто наводит фокус на свою семантику. В каком смысле двоякие - выпуклые или вогнутые? - В обоих смыслах.