Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

Придя на квартиру, мы познакомились с братом и семьей Дмитрия Викторовича Брунста, члена Совета НТС и одного из его видных руководителей из Праги. У них были в гостях несколько профессоров и ассистентов Киевского университета. Разговоры велись о будущем России, о Союзе и о том, что надо делать для привлечения сторонников в Союз. Некоторые из наших собеседников высказывали довольно пессимистические суждения о русском народе: что он деморализован, апатичен, потерял веру во всё. Другие возражали, что это касается скорее старшего поколения, что молодежь живее, не лишена идеалов и стремится изменить существующее положение. Первый продолжительный разговор с советскими гражданами не внес ясности в вопрос о настроениях русского народа. Люди, с которыми мы разговаривали, принадлежали к университетской интеллигенции, и мне казалось, что они как-то обособляют себя от народа.

На следующий день мы еще задержались в Киеве. Главной заботой было познакомится и поговорить с как можно большим числом местных жителей. Останавливали человека на улице и задавали ему вопрос «как пройти туда-то» или «что можно в городе посмотреть». Если человек с охотой вступал а разговор и видно было, что он может быть полезен для наших союзных дел, то говорилось, что дескать «я из Югославии и очень хотел бы познакомится…» Собеседник нередко становился более откровенным и разговорчивым. Таким образом мне удалось познакомиться с молодым учителем, который пригласил меня к себе домой, где я провел в разговоре с ним и с его женой полдня. Мы подружились, я рассказал им о Союзе, снабдил литературой, связал с членами Союза, остававшимися в Киеве. В течение 1943 года я приезжал несколько раз в Киев и каждый раз посещал своих новых друзей, которые к тому времени вступили в НТС. В отличие от профессоров, они с горячностью утверждали, что среди русского народа много живых душ, их надо только отыскать и помочь им подняться из серости и безысходности повседневной жизни. Мои друзья этим и занимались. Впоследствии я слышал, что успешно.

Посетил я в Киеве и члена Союза из Белграда, который намеренно прервал контакт с приезжающими с запада, и стал жить жизнью обычного киевлянина. Он готовился уйти впоследствии вглубь страны, перейдя через линию фронта. Это была особая, сугубо секретная сторона нашей деятельности.

3. Месяц в Харькове

Из Киева нашу группу монтеров поездом отправили в Харьков. Если на пути в Киев мы видели лишь бедность и запустение, то по пути к Харькову нас все больше поражала ужасающая нищета и голод русского населения. Уже за 100 километров от города мы начали встречать «мешочников», в большинстве подростков-мальчишек и женщин, пробиравшихся на поездах в деревни, чтобы обменять у крестьян свои скромные пожитки (одежду, обувь) на продукты питания. Многие из них гибли на железной дороге от несчастных случаев, других пристреливали немецкие патрули. Но «мешочники» пренебрегали смертью, чтобы достать хоть немного еды для своих голодающих родных.

В Харьков мы приехали под вечер. Фирма «Frommer und Scheller» занимала второй этаж дома в новой части города. Осмотревшись, мы пошли знакомиться с городом. Ранним вечером он казался почти пустым, редкие прохожие избегали встреч с нами. Потом мы узнали, что для жителей установлен комендантский час, после которого они не имеют права выходить на улицу.

На следующий день инженер Шеллер нас привел к большому трехэтажному зданию. Построено оно было недавно, но ненадежно и несуразно. Тонкие внутренние перегородки, двери и окна плохо пригнаны, в них зияли щели. Неаккуратно были проведены по стенам и потолкам водопроводные трубы. Каналов внутри стен и потолков для электрической проводки не было, ее нам предстояло прокладывать снаружи. Комнаты отапливались небольшими железными печурками.

Шеллер дал нам задание провести проводку во всем здании, показал инструменты, провода и удалился. Мы собрались на совещание: как быть? Нам надо было на практике, в кратчайший срок освоить прокладку проводов. Алик Шермазанов разделил нас на группы и распределил по комнатам для работы. Дав указания одной группе, он переходил ко второй, потом к третьей, затем возвращался к первой — исправлять плохую работу, потом спешил на помощь зовущим его из третьей. До обеда мы сделали мало, но устали изрядно. К вечеру кое-что удалось сделать. Шеллер не появлялся, чему мы были несказанно рады.

Выспавшись, на следующий день, со свежими силами и приобретенным опытом, мы заработали лучше. На третий день появилась уверенность, что новое ремесло мы освоим, что даст нам возможность беспрепятственно вести наши союзные дела. Лишь на четвертый день появился Шеллер с каким-то немецким офицером. Осмотрев нашу работу, он похвалил ее, добавив: «За несколько недель до вашего приезда прислали из Дании каких-то неучей, которые вообще понятия не имели, что такое электричество. Пришлось отправить их обратно в Данию».