Русская тайна Казановы

Платону хотелось поддержать эту по-прежнему красивую женщину. Сейчас он был готов на все, лишь бы она перестала кусать до крови свои пухлые губы. Для него она оставалась тем самым белым лебедем, которого он увидел в Большом без малого тридцать лет назад.

– Я сегодня познакомлю вас со своей невестой, – сбивчиво говорил Пашка приятелям.

Они дружили с детства. Три красивых мальчишки из интеллигентных и богатых московских семей понимали друг друга с полуслова.

– Ну зачем мы вам, – противился Платон и подмигивал своему другу Родьке, предлагая смыться. – Своди свою пассию в Большой, произведи впечатление, а мы вас в кафе на Кузнецком подождем, там и познакомимся.

– Это сюрприз, – таинственно говорил Пашка и насильно тянул друзей за собой, – вы должны пойти.

При всем своем воспитании и мамином насильственном посвящении в московские театры Платон не любил Большой. Не только за неинтересный ему балет и оперу, которую он просто не понимал и не принимал, но и за помпезность зала и кресел. Пашка же достал билеты вообще в ложу бенуара на первые места.

– Ты хотел, чтобы мы поближе рассмотрели ноги балетных девиц или произвести впечатление на свою пассию? – продолжал шутить Платон, но уже шепотом, потому как началось представление. – Жаль, что она не пришла, я думаю, у тебя был шанс ее покорить. Надеюсь, девица стоила тех усилий, которые ты потратил на поиск этих билетов.

Представление шло полным ходом, но оно не занимало внимание Платона, и он продолжал вяло острить, мечтая утащить друга Родьку из царства пафоса и не замечая, что друзья не отрываясь и даже с каким-то ненормальным восторгом смотрят на сцену.

– Вот она, – не слушая бредни друга, показал Пашка. – Вот, смотрите, это моя Ольга.

Платон взглянул на нее и пропал. Лишь одна мысль стучала у него в голове до конца спектакля: «Жаль, что эта красавица в белой пачке – девушка друга. Хотя, возможно, не такие уж мы и друзья». После он очень удивился, узнав, что в голове Родьки были точно такие же мысли.

– Ты знаешь, – сказала Ольга и вернула его из воспоминаний в салон своего шикарного авто, которым ловко управляла, – я в последнее время не могу спать. Просыпаюсь под утро, часов в пять, и лежу смотрю в потолок. Все свою жизнь вспоминаю, и знаешь, это самая большая моя ошибка и самая большая моя заноза в сердце. Молодость, она бесшабашна, и ты себе все прощаешь и оправдываешь любой свой поступок, но когда тебе уже почти пятьдесят, то все воспринимается по-другому, по-настоящему, и ты поражаешься сам себе, как ты умудрился все беспросветно запутать. Так что я готова, это осмысленное решение, Платон. Конечно, катализатором стало вручение этого вечного яблока раздора в семье Гусей, но и без него я все больше склонялась к такому решению.

– Я с тобой, Ольга, ты же помнишь, я за правильные решения, но знай, они перевернут твою жизнь, обратно уже будет ничего не вернуть. И, возможно, твой счастливый мир рухнет под тяжестью событий, которым ты сейчас разрешишь произойти.

– Знаю, Платон, знаю, но Павел не оставляет мне другого варианта, – грустно согласилась с ним Ольга. – Понимаешь, получается, сейчас ценой Кириной уверенности в себе, ее самооценки я покупаю себе спокойствие. Я так больше не хочу.

* * *