Русская тайна Казановы

Кире хотелось возмутиться, но она так устала быть сильной, строить достойное лицо и делать вид, что все хорошо, что просто протянула свою карту этому малознакомому человеку и сказала:

– Делайте что хотите, я на третьем этаже ем мороженое. Если вы сбежите с деньгами, я пойму вас и в полицию заявление подавать не буду, – и встав с пуфика, направилась на выход.

– Кира! – крикнул Янис ей вслед.

Она обернулась с надеждой, что он скажет что-то хорошее, например, что все будет в порядке и он ей поможет, что с этой минуты мир будет ее любить, а не постоянно бить по щекам, но услышала другое.

– Вы мороженое собрались воровать или просто любоваться? – поинтересовался нахал, протягивая ей ее же карту.

– Успокойтесь, – гордо отмахнулась она, – у меня есть наличные.

* * *

Лев Петрович Гусь был расстроен, очень расстроен. Его единственная дочь и внук, которых он безмерно любил, попали в беду. По-другому мужчина эту ситуацию назвать не мог.

Айгуль была, надо сказать, разбалованным ребенком. Единственной дочкой и внучкой, выросшей в состоятельной казахской семье, и лишь Лев был в этой семье чужаком, русским. Но его терпели, потому как именно ему посчастливилось жениться на самой красивой девушке в их роду и подарить бесчисленным родственникам не менее красивую, а возможно, более красивую внучку – Айгуль.

Лев и Наргуль встретились случайно в Москве. Ему двадцать два, и он, выпускник театрального института, прошел конкурс на ведущего телепрограммы о звездах. Тогда он думал, что вытянул счастливый билет, но программа, как все вокруг, быстро прогорела. Единственным ощутимым бонусом было знакомство с королевой красоты Казахстана. Девушка была живой и веселой, при этом какой-то сказочно красивой, словно принцесса Жасмин шагнула из придуманного мира в наш. Роман протекал быстро и страстно. Надо сказать, Лев не думал жениться, ведь на принцессах не женятся. Для него это была красивая история любви в съемной хрущевке в районе речного вокзала. Теперь-то он понимал, что это было лучшее, что случилось в его жизни, – встреча с Наргуль и рождение Айгуль. Но тогда, после новости о беременности любимой, он долго рассуждал о том, что они молоды и им не стоит сейчас обременять себя детьми. Наргуль не заставила повторять это дважды и исчезла из его жизни, оставив в съемной грязной квартире лишь прощальную записку.

Это глупость, любви не бывает,
Утверждал ты уверенно мне.
Лишь девчонка неловко вздыхает
О чувствах больших при луне.

Мы ж с тобою взрослые люди,

Столько знаний в нас и ума,
Что за чаем легко мы обсудим
И решим теорему Ферма.

На дворе двадцать первый век,

Ты вокруг не спеша оглянись:
Свободным стал человек,
Не привязывая чью-то жизнь.

Зубы стиснув, чтоб стон удержать,

Твоя правда меня накрыла.
Как больно мне было принять,
Что все время одна любила.

Наргуль была в своем репертуаре и даже прощальную записку написала в стихах. Лев тогда был слишком молод, привлекателен и верил, что у него все впереди, чтобы страдать над женскими стихами. Поэтому ударился во все тяжкие, чего не делал последние полгода, пока жил с королевой красоты.

Но распутства в пьяном угаре прервал звонок в дверь. Голова гудела после вчерашнего, и как закончился вечер, с кондачка вспомнить не получалось, понятно было одно: кому-то очень надо попасть в его квартиру. От ненавистного, непрекращающегося звонка голова разрывалась еще больше, и пришлось вставать. Лев скинул с себя руку какой-то девицы – он не только не знал ее имя, но и ее внешность абсолютно ничего ему не говорила.

– Кто? – спросил он, не в силах даже разлепить глаза, чтобы посмотреть в дверной глазок.

– Передачка тебе от Наргуль, – сказал голос с сильным акцентом, не заставив даже засомневаться в правдивости речи говорящего.

Да и не мог тогда Лев не то что сомневаться, а даже думать. Поэтому дверь открыл сразу же и без малейшего страха. Дальше все было как в кино: трое огромных шкафов схватили его и, как пушинку перенеся на кухню, приковали наручниками к батарее. Лев не успел даже пикнуть, а безжалостный скотч уже залепил ему рот. Затем в кухню, где Лев уже прощался со своей жизнью, не припомнив, где же он так сильно нагрешил, степенно вошел человек невысокого роста. Рост, конечно, у него был не выдающийся, а вот статус зашкаливал для этого места. При этом Лев даже не знал, кто это, просто сила непрошеного гостя чувствовалась каждой клеткой, и даже здоровенные шкафы рядом с ним как-то сгорбились и стали ниже.