Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

Первый поляк, упоминувший о варягах – Ян Длугош (XV в.). В своих «Хрониках славного королевства Польши» он написал о них в разрезе легенды о призвании в северную Русь Рюрика (Rurek, Rurko) с братьями (Szinyev и Trubor). Согласно большинству исследователей творчества историка, этот его пассаж – не более чем заимствование, причем искаженное, из русских летописей, других источников у этого историка не было. Видимо, и о варягах он знал только именно из этих летописей и не увидел в описании этого племени ничего близкого Польше. Хотя приписывал польское происхождение огромной части славянского мира – от основателей Киева до кашубов, сорбов, древян и жителей «некоторых морских островов» (видимо, Рюгена) – которые-де «говорят на одном – лехитском или польском языке», и с точки зрения своей логики, должен был подчеркнуть и соответствующие корни варягов.

Другой вопрос возникает при сравнении антропонимов древней Руси IX – сер. X вв. с аналогичными списками «Русью» западнобалтийской. См. табл.

Как видим, за исключением Гостомысла (антропонима, известного, впрочем лишь одной из русских летописей – Иоакимовской) и Витслава (Вислава[172]), отдаленно созвучному Вузлеву из списка послов Игоря, с именами исторической Руси ничего общего. Именослов вендов и ободритов более позднего времени, также преимущественно славянский. Очевидно, что степень славянизации верхушки этих западнобалтийских племен (во всяком, случае, племен, окружавших остров Рюген – вильцев, ободритов, гаволян) была гораздо выше, чем Руси восточноевропейской в летописное время доминирования в ней варягов. При этом сторонники славянской теории не могут привести убедительного объяснения, почему Тугумиры и Мистевои там, вдруг стали Рюриками и Аскольдами здесь. Не говоря уже о неславянских «русских» названиях днепровских порогов, и о том, почему послы русского «хакана» в 839 г. оказались-таки «свеонами».

Вторая кандидатура на роль Руси изначальной вместо норманнов – балты. Этой кандидатуры придерживался Н.И. Костомаров, и она соответствует рассказу русских летописей об исходе Рюрика с братьями «из Прусской земли». Она же подкрепляется, как мы видели, анализом древних названий днепровских порогов и некоторых древнерусских терминов. Наконец, балтийское происхождение имеет часть имен в договорах 911-го и 944 г. и, что еще более важно, имен князей.

Это еще не все.

Небезынтересно, что значительная часть наиболее старых российских княжеских и дворянских[173] родов, (включая Романовых, происходящих от Гланда Камбила и Пушкиных – от Ратши) выводят себя из Пруссии. Несмотря на всю условность такой традиции, ее можно считать отражением реального факта происхождения древнерусской элиты. Вряд ли можно считать случайным, что русское «благородное» сословие не начинало свою генеалогию в Скандинавии или на Рюгене.

Выше уже упоминался факт огромного количества балтийских названий рек и озер на Западе и Северо-Западе древнерусских земель. Следует отметить и то, что от этих названий, в свою очередь, было образовано немалое количество топонимов, в том числе известных[174]. Время появления большинства из них не совсем ясны. Это же касается названия киевской крепости, приведенного в трактате «Об управлении империей»: Самбатас. Этот топоним уникален, он не встречается в других источниках – как русских, так и иностранных. Очевидно, что он не мог возникнуть ранее, чем собственно киевские укрепления (т. е., скорее всего, IX в.) и исчез, вероятно, непосредственно после времен императора Константина. Сама скорость его исчезновения говорит, возможно, о смене этнического характера населения.

У слова «Самбатас» пытались изыскать самые разные этнические корни, вплоть до весьма экзотических, но ни один из предложенных вариантов не имел сколько-нибудь удовлетворительного объяснения[175].

Между тем, ответ достаточно очевиден. Сама киевская крепость «Самбатас» могла принадлежать этносу, доминировавшему, согласно Константину Багрянородному, в По-днепровье и оставившему «русские» названия днепровских порогов. Названия, которые мы только что «дешифровали», как балтийские. Исходя из этого «Самбатас» можно считать производным от имени соответственно, балтийского племени самбов (сембов).

Когда-то подчиненное датскому королю, оно быстро освободилось от опеки викингов, и превратилось в самое могущественное племя Юго-восточной Прибалтики, которое могло, согласно западным хроникам, выставить фантастическое для средневековой Европы количество воинов – 40 тысяч. Логично, что представители этого племени, доминировавшего на своей родине, господствовали и на новом месте, куда пришли по всей видимости, с Аскольдом и Диром.

Сближает Древнюю Русь с балтийскими народами и фольклор. Так, Садко – имя героя новгородских былин – подозрительно похоже на антропонимы Satkus, Sadkunas, встречающиеся в литовских позднесредневековых источниках. Культ ящера в Новгороде совпадает с культом аналогичного существа, живойта,[176] в Литве.